В прокат вышел очередной оскаровский фильм — "Нефть" (There Will Be Blood) Пола Томаса Андерсона, принесший награду киноакадемии актеру Дэниелу Дей-Льюису за роль остервенелого нефтяника-мизантропа. Картину, после которой хочется жить, творить и разбивать людям головы кеглями, посмотрела ЛИДИЯ МАСЛОВА.
Главный герой "Нефти" настолько же инфернален, насколько и загадочен: откуда он взялся, почему стал таким крутым и кто привил ему неистовую одержимость углеводородами, не объясняется. С самых первых кадров, в которых он долбит киркой породу в шахте, понятно о нем только одно. Инстинкт бурения присущ ему настолько, что в отсутствие инструментов он так же целеустремленно рыл бы землю руками и грыз ее зубами, и даже перелом ноги при падении в шахту не может остановить этого человека, на месте которого любой другой тихо загнулся бы в одиночестве, ожидая помощи.
Герой Дэниела Дей-Льюиса от людей ничего не ожидает, кроме неприятностей, его излюбленное выражение лица — это любопытство, с которым он наблюдает: что такого еще выкинут окружающие его людишки, чтобы он возненавидел их еще больше, хотя это вряд ли возможно. "Нам, нефтяникам, свойственно говорить прямо", — декларирует свою полную искренность эта акула зарождающегося капитализма, и под этим девизом, как и под заявлением "Я вижу в людях самое худшее, и мне не нужно присматриваться", вполне мог бы подписаться режиссер и автор основанного на романе Эптона Синклера сценария Пол Томас Андерсон, сделавший фильм редкой прямоты и жесткости.
"Нефть" содержит минимум технических подробностей относительно нефтедобычи, зато предельно глубоко бурит внутрь человеческой психики, откуда вырываются фонтаны не черного золота, а мутной вонючей жижи. Редкие капли чего-то, что называется, человеческого если и попадаются, то фальшивые: на первый взгляд можно заподозрить в бог весть откуда проклюнувшейся доброте и человечности даже отмороженного героя Дэниела Дей-Люиса — когда он подбирает ребеночка, осиротевшего после гибели одного из рабочих, рывших для него очередной нефтяной источник, и отечески кормит его из бутылочки, продезинфицировав соску вискарем. Ребеночек доверчиво дергает нового папу за усы, не подозревая, к кому в руки попал, и довольно невыносимо вспоминать этот умилительный кадр потом, уже зная, какими расчетами на самом деле объясняется гуманистический поступок приемного отца и чем закончатся его отношения с сыном.
Это, однако, не самые принципиальные, хотя и многое говорящие о герое отношения, — основной конфликт разворачивается между нефтяником, скупающим перспективные земельные участки у мирных жителей, тщетно старающихся, чтобы их не облапошили, и священником (Пол Дано), который торгует своими связями с Господом Богом с гораздо большим цинизмом. Омерзение как героя Дэниела Дей-Льюиса, так и зрительское этот торгаш вызывает, однако, не цинизмом, а благостным выражением круглой прыщавой мордочки и кликушеством, сопровождающим его проповеди, которые честный бурильщик открыто называет "шоу". Сам же герой на бестактный вопрос "Какой веры церковь вы посещаете?" дипломатично отвечает, что вообще-то уважает всякую веру и все религии ему нравятся одинаково. На самом деле это, разумеется, означает, что все одинаково ему отвратительны, а выражение "Меня послал Господь" он использует исключительно в ироническом смысле, отмахиваясь от расспросов излишне боязливых землевладельцев, откуда он такой бойкий выискался.
В какой-то момент начинает казаться, что в этой шутке только доля шутки и вполне можно рассматривать осатаневшего нефтяника не как демона во плоти, а как инструмент Божьего промысла, хотя и весьма безжалостный, осуществляющий зачистку земли от мрази силовыми методами. Пол Томас Андерсон делает всех оппонентов и жертв героя настолько противными, лживыми и трусливыми, что каждое новое злодейство будущего олигарха хочется встречать аплодисментами, переходящими в овацию после расправы с внезапно нарисовавшимся невесть откуда якобы единоутробным братом. Единственный раз, когда неукротимый герой, казалось бы, проигрывает и идет на компромисс (ради того, чтобы прорыть нефтепровод через чей-то участок) ему приходится пережить процедуру крещения в той церкви, со священником которой он находится в непримиримом идеологическом и финансовом антагонизме. Но это временная уступка, тактический маневр, лишь приближающий осуществление заветной мечты нефтяника заработать наконец столько денег, чтобы никого не видеть. Достигнув этой цели и размозжив последнюю никчемную голову, наивно пытавшуюся тягаться с ним в корыстолюбии, герой с чувством выполненного долга устало говорит: "Я закончил", сидя на полу своего личного боулинга. Хотя он при этом сидит спиной к камере, возникает странное ощущение, что обращается он не столько к своему дворецкому, который осторожно присматривается, что там еще неугомонный хозяин начудил, а скорее к загипнотизированным его почти трехчасовым беспределом зрителям, которых он как бы отпускает: ладно, пока идите, но вообще подумайте, как бы и на вашу голову не нашлась кегля.