Как показали события последних лет, бизнес аудиторов – высокорискованное занятие даже на стабильном международном рынке. О том, как работает на непрозрачном и непредсказуемом российском рынке лидер «большой аудиторской четверки» PricewaterhouseCoopers (PwC), «Секрету фирмы» рассказал управляющий партнер PwC в России Ричард Баски.
«Переход сотрудников – часть нашей бизнес-модели»
СЕКРЕТ ФИРМЫ: Сейчас Россия переходит на международные стандарты финансовой отчетности. Как вы оцениваете этот процесс?
РИЧАРД БАСКИ: Власти понимают, что отчетность по международным стандартам даст инвесторам более четкую картину состояния российских компаний. Например, уже двести банков России перешли на составление отчетности по МСФО.
Кроме того, при составлении отчетных документов по международным нормам используются те же стандарты, что и в Великобритании, Германии или Австралии. Отчетность становится тем языком, который понимают во всем мире.
СФ: Готов ли типичный российский бухгалтер вести отчетную документацию по МСФО?
РБ: России предстоит долгое обучение. Вам необходим опыт, особенно он важен составляющим отчетные документы. Знания нужны и пользователям финансовой отчетности – МНС, предоставляющим кредиты банкирам, и, естественно, осуществляющим проверку аудиторам. Ожидается огромный спрос на профессионалов, хорошо знающих МСФО, на соответствующие обучающие программы. Необходимо разработать стандарты для аккредитации специалистов, сопоставимые с квалификациями CPA (Certified Public Accountant) и ACCA (Association of Chartered Certified Accountants). Важно, чтобы это была общепризнанная квалификация, общепризнанные сертификаты, аттестаты и дипломы. Система сертификации должна дать пользователю четкое представление, чего, собственно, ожидать от человека, если он имеет аттестат типа ACCA или CPA.
СФ: Сотрудники аудиторских фирм довольно часто переходят на работу в компании-клиенты. Как PwC относится к подобным процессам, ведь на обучение этих людей затрачены время и деньги?
РБ: Такие переходы являются частью нашей бизнес-модели. Мы гордимся этим фактом. Мы даже учредили «Клуб выпускников», чтобы поддерживать связь с бывшими сотрудниками. Я всегда говорю, что, с одной стороны, мы компания, занимающаяся бизнесом, с другой – предприятие, организующее обучением. Если взять зарубежный опыт, поскольку российский пока невелик, то любой финансовый директор, исполнительный директор или директор казначейства имеет признанную квалификацию, полученную в одной из крупных аудиторских фирм. И это факт. Если вы выпускник профильного вуза и хотите работать по своей специальности, это свидетельство ее привлекательности. Вы знаете, что после работы в аудиторской фирме у вас появятся большие перспективы роста в других компаниях.
СФ: PwC собирается участвовать в процессе обучения и сертификации специалистов?
РБ: Мы уже давно в него включились, обучая наших клиентов. Это направление, естественно, продолжит расширяться. Но если речь идет о, скажем, трех миллионах бухгалтеров, то недостаточно усилий одной PwC или всех компаний «большой четверки». Должна появиться глобальная система – от вузов до сертификационных центров. Помимо финансовых и бухгалтерских служб наших клиентов, мы поддерживаем более широкую систему профессионального обучения, являясь, например, исполнителями проекта TACIS по реформе бухучета в России. Это сегодня одна из важнейших задач для российской экономики, хотя данная реформа, наверное, не так широко известна, как остальные.
«Компания рассчитывает на рост в 10–15% за год»
СФ: У вашей компании два основных направления деятельности – аудит и консалтинг. Какое из них дает сейчас наибольшую прибыль?
РБ: Аудит приносит 65% доходов компании в России. Правда, 15% от этой суммы приходится на сопутствующие аудиту услуги – проведение due diligence, помощь в управлении рисками и обучение. Налоговые и юридические консультации – это 35% наших доходов. Если описать ситуацию по отраслям экономики, то в России 70% самых больших нефтегазовых компаний, 30% из сотни крупнейших банков – это наши клиенты. Во многих других отраслях та же картина. Подобная ситуация и на международном уровне. Наша фирма крупнейшая в «большой четверке». В России у нас огромные кадровые возможности, здесь работают 800 сотрудников.
СФ: А как выглядит бизнес PwC в России на фоне других стран?
РБ: Первое, что хотелось бы отметить,– на аудиторские услуги в России приходится больше, чем это было бы в странах с развитой экономикой. Причина в том, что там есть большой спрос на услуги, которые пока в России не востребованы. Один из примеров – это помощь в оздоровлении компаний. Если взять Канаду, где я работал много лет, то там наша фирма оказывает содействие банкам при работе с проблемными клиентами и кредитами. В этой стране на данное направление приходилось 25% дохода. Чтобы спрос на такие услуги появился в России, необходимо, во-первых, изменить законодательство по банкротству, во-вторых, банковская система должна накопить более существенный опыт предоставления кредитов. В остальном структура предоставляемых услуг примерно такая же, как в России.
СФ: Ожидаете ли вы роста доли аудиторских услуг в связи с поэтапным введением отчетности по МСФО для российских предприятий?
РБ: Объем аудиторских услуг увеличится. Но, с другой стороны, мы ждем роста и от других направлений, в частности от обучения и консультаций в области управления рисками. Увеличение количества слияний и поглощений повысит спрос на услуги due diligence.
СФ: Есть ли конкретные цифры роста на рынке аудиторских услуг?
РБ: У каждого свои прогнозы. Вопрос очень сложный, это все равно, что предсказывать, насколько увеличится российская экономика. Что касается PwC, в предыдущие несколько лет рост нашего бизнеса в России составлял 10–15% в год. Наверное, на этом уровне мы продолжим развиваться и дальше.
СФ: В одной из публикаций западных СМИ утверждалось, что аудиторские компании «большой четверки» начинают отбирать хлеб у инвестиционных банков на рынке слияний и поглощений. Есть ли у вас какие-то амбиции относительно растущего рынка M&A в России?
РБ: Нет. Инвестиционные банки, как правило, находят возможности для своих клиентов по приобретению других компаний. Мы же предлагаем на этом этапе услуги due diligence – анализа финансового положения и рисков, с которыми сопряжена деятельность приобретаемой компании. То же самое на рынке капиталов: инвестбанки определяют и находят способы привлечения финансирования, а мы обеспечиваем процедуру – предоставляем информацию, консультируем, какие документы нужно подготовить. Хотя наша работа, конечно, перекликается.
«Мы ежегодно решаем, продолжим ли работать с каждой фирмой»
СФ: Ситуация с компанией Arthur Andersen продемонстрировала, что аудиторы подвержены серьезным рискам – вплоть до полной потери бизнеса. Построена ли в вашей компании система риск-менеджмента?
РБ: Да, разработаны методики управления рисками, включая процедуру начала работы с клиентами. Здесь я имею в виду клиентов, для которых проводится как аудит, так и налоговые консультации. Кроме того, мы ежегодно решаем, продолжим ли работать с каждой конкретной фирмой. В результате в 2002 году, например, PwC в мире расторгла 1250 договоров и отказалась заключать контракты со 180 компаниями. Репутация нашего аудиторского заключения – это в конечном итоге один из важнейших продуктов компании. Поэтому для нас крайне важно быть уверенными в наличии адекватных источников информации, на основе которой мы формулируем заключение.
СФ: Известно, что большинство российских компаний являются информационно закрытыми, не спешат обнародовать подробности своей деятельности. Не бывает ли здесь конфликтов?
РБ: Я думаю, что ауру секретности, поддерживаемую многими российскими предприятиями, можно объяснить историческими и культурными традициями вашей страны. И закрытость потенциального клиента непосредственно относится к вопросу управления нашими профессиональными рисками. Обязательным условием для проведения аудита являются открытые отношения с клиентом. Если таких отношений нет, мы не станем с ним работать. Наши клиенты понимают это.
В данной области заметен очевидный прогресс. Российским компаниям все чаще требуется доступ к рынкам капитала на родине или за рубежом – в Лондоне или Нью-Йорке. Компании, заинтересованные в поступлении финансовых ресурсов с этих рынков, четко представляют себе, что полное информирование идет им на пользу. В противном случае они не смогут найти заинтересованных кредиторов или инвесторов.
«Касьянову придется поднажать»
СФ: Перед Россией стоит задача провести ряд серьезных реформ. Ваша компания известна тем, что старается принимать участие в подготовке преобразований подобного масштаба. Какие реформы вы считаете самыми важными?
РБ: Мы активно включились в проведении пенсионной реформы, консультируя клиентов относительно преимуществ и возможностей, связанных с корпоративными пенсионными планами. Но эта работа находится в начальной стадии. Мы ждем прогресса еще в одной области – административной реформе. Полтора года назад я видел исследование, из которого следовало, что для постройки офисного здания требуется получить 230 подписей. Может быть, я ошибся с цифрой, но суть не меняется – подобный подход очень затрудняет инвесторов, мешает и российской экономике, ведет к коррупции со стороны государственных структур. Совсем недавно СМИ сообщали, что ИКЕА, открывая в Петербурге торговый центр, натолкнулась на большие сложности с Минприроды, так как не имела каких-то разрешительных бумаг. Этот факт меня очень поразил, ведь у ИКЕА репутация одного из лидеров международного рынка, и произошедшее свидетельствует скорее о том, что не все в порядке в системе. Насколько я помню, Михаил Касьянов планировал завершить административную реформу к концу этого года. Ему придется поднажать, чтобы соблюсти назначенные сроки.
Касьянов был недоволен и тем, как идет реализация реформы ЖКХ. По моему мнению, тут необходимы изменения в двух областях – во-первых, в структуре прав собственности, а во- вторых, требуется хорошо отлаженная система ипотечных кредитов, чего в России пока нет. Надо дать банкам возможность кредитовать население безопасно для себя. Иначе жилищную проблему не решить, и я не знаю страны, которая могла бы с этой задачей справиться без хорошо развитого ипотечного рынка.
СФ: А что вы думаете о налоговой реформе?
РБ: Снижение ставки налога на физических лиц до 13%, а на корпорации – до 24% поставило вашу страну в выигрышную ситуацию по сравнению с многими европейскими государствами. Нашим клиентам за пределами России интересны изменения в администрировании налогов. Во многих странах, особенно на Западе, нормальной практикой считается разработка формальных процедур налогового аудита. Важна и адекватная судебная система, позволяющая судьям принимать обоснованные решения при разборе споров между налоговыми органами и налогоплательщиком.
Одним из элементов реформы в России может стать разработка так называемой хартии налогоплательщика. Этот документ включает описание прав выплачивающего налоги, обеспечивает ему защиту, прописывает необходимые действия и дает перечень документов, которые может требовать налоговое ведомство. Могу привести такой пример. В США пять лет назад конгресс обратил внимание на слишком большие полномочия налоговых органов. В результате был принят билль о правах налогоплательщиков, ограничивавший эти полномочия.
СФ: В России сейчас идут дебаты вокруг довольно эффективного ухода от налогов таких компаний, как «Сибнефть» и ЮКОС. Каковы ваши принципиальные взгляды на эту проблему?
РБ: Государство имеет право взимать налоги, и именно оно должно провести ту черту, за которой идет нарушение закона. Но важно отметить, что в странах с развитой экономикой существует общепринятый принцип – налогоплательщик имеет право минимизировать налоговые выплаты в рамках существующего законодательства. Компания может снижать налоги, структурируя работу на внутреннем рынке или при помощи компаний за рубежом. Ведь хорошая бизнес-практика заключается в снижении затрат, а налог – расходная статья для предприятия. Снижение налоговой суммы в рамках закона – это то, чего ожидают от компании ее акционеры.
СФ: Но некоторые правительственные чиновники, ссылаясь при этом на зарубежную практику, утверждают: государство может рекомендовать компаниям, каких схем снижения налогов, даже формально законных, лучше избегать. Существует ли на самом деле такая практика?
РБ: Я прокомментирую на примере Соединенных Штатов. Налогоплательщики там имеют право структурировать свои сделки так, как считают нужным, чтобы избежать лишних расходов. Но налоговая служба рассматривает некоторые их действия как высокоагрессивные и не имеющие достаточных оснований в рамках закона. Она может потребовать полного раскрытия информации о таких сделках в декларации и обратиться в суд. И если суд согласится с налоговыми властями, на компании налагаются материальные взыскания. Таким образом, налогоплательщик может либо выиграть, либо проиграть дело.