Когда-то Россия славилась инженерными традициями. Сейчас о них вспоминают лишь ветераны. Профессия, считавшаяся династической, превращается в сферу интересов новичков. А кадровый голод в отрасли закончится не ранее чем через пять лет.
На выдумки хитры
– Зачем компьютеры замораживаете?
– Тестируем на работоспособность при разных температурах. А зачем покупать дорогие термокамеры? Холодильник и проще, и дешевле. Я сам предложил его купить.
Настоящий технолог, говорят специалисты, прежде всего должен уметь оптимизировать. Его задача – не только создать более качественный продукт, но и сделать это наиболее эффективным способом. А значит – с меньшими затратами. И, конечно, быстро. Без творчества в такой ситуации не обойтись.
В компании «Большевичка» все технологические вопросы находятся в ведении Владимира Гурова. На визитке написано «советник генерального директора», но его фактическим полномочиям позавидует любой директор. Когда спрашивают, какой историей из своего обширного профессионального прошлого он особенно гордится, господин Гуров вспоминает о пылесосе.
– Как-то у нас сломалась вакуумная станция. Все огромное производство остановилось – не работал раскройный цех. Что-то надо было срочно делать. Я побежал в аптеку, купил самую обыкновенную соску, взял пылесос и подсоединил его к станции. Через два дня он, конечно, сгорел, но все это время фабрика работала.
Найденное решение Владимир Гуров считает очевидным – любой бы догадался. Не удивительно, что одним из главных профессиональных качеств для позиции технолога он считает изобретательность.
Неизвестные технологии
Культивирование изобретательности, как дань непредсказуемости производственного процесса, скорее характерно для постсоветской технологической школы. Какими качествами должен обладать технолог «предприятия будущего», затрудняются сказать даже эксперты. «Инженер-технолог должен разбираться в производстве,– уверена Екатерина Якимович, консультант рекрутинговой компании «Анкор». «Технолог должен понимать процессы как на производственном, так и на технологическом уровне,– уточняет Сергей Румянцев, главный пивовар компании „Очаково”.– Первый касается прежде всего вопросов модернизации и рационализации производственных процессов. А технологическая часть подразумевает разработку новых видов, сортов продукта, корректировку уже существующих».
Чтобы упростить задачу формулирования исчерпывающего списка служебных обязанностей, рекрутеры прибегают к тактике описания архетипов. Наиболее распространенные из них следующие: «шеф», «производственник» и «специалист по продукту».
Под «шефом» рекрутеры понимают главных технологов, отвечающих за производственные процессы целого предприятия. «Я знаю предприятие как свои пять пальцев,– говорит Владимир Гуров.– Все молодые специалисты перед трудоустройством должны пройти беседу со мной». Статус «шефов» в компании весьма высок – они в совершенстве знают особенности изготовления всей линейки продуктов. Как правило, это люди с огромным опытом и знанием рынка.
Любой «шеф» когда-то был «производственником». Суть работы у них та же. Разница – во фронте деятельности: «производственники» отвечают за соблюдение технологии при изготовлении одного продукта или на одном из этапов.
Но если «производственник» больше отвечает за контроль технологического цикла, то для «специалиста по продукту» главное – создание и развитие продуктов. Их функции находятся на стыке производства, маркетинга и контроля качества – это требует соответствующей подготовки, эрудиции и широты мышления. «Табачный мастер на фабрике „БАТ-Ява”,– говорит Валерий Афанасьев, менеджер по развитию продукта компании BAT,– отвечает за закупки сырья, подбор необходимых сортов табака, соблюдение рецептуры на протяжении максимально долгого периода, а также за разработку новых сортов».
Технологическая родословная
Еще один родовой признак профессии технолога – она одна из немногих, где принято говорить о династиях.
«Сам я из крестьян Московской области,– рассказывает о себе Владимир Гуров.– И мама, и бабушка занимались швейным делом». Поэтому когда в конце 1960-х Владимир, оканчивая десятый класс, задумался о будущей профессии, родные без колебаний сказали: шить. Так будущий директор крупнейшей швейной фабрики России стал студентом Московского технологического института легкой промышленности.
Сергей Румянцев из «Очаково» тоже пошел по семейному пути.
– Многие из моих родных работают в пищевой промышленности,– рассказывает он.– Мама всю жизнь занималась биотехнологиями, сестра закончила Пищевой институт по специальности «пивоварение». В результате и я «пошел по стопам».
Считается, что «династические» технологи – самые ценные работники – с пиететом относятся к профессии, сказывается память поколений. Но кроме метафизического есть у ценности «династических» инженеров и вполне прозаическое объяснение. Это – специфика развития технической мысли в СССР и России, которая «консервировала» знания и организаторское отношение в узком профессиональном слое. Кстати, именно эту особенность сами технологи и называют одной из главных бед, поразившей сегодня «инженерный» рынок труда.
– Человеческий материал постепенно становился хуже,– говорит Владимир Гуров.– И это не результат рыночных пертурбаций. Все началось еще в шестидесятые. Уровень профессионализма падал – появлялось больше бумажной работы, развивалась бюрократия. В старые времена уровень подготовки технологов был значительно выше. Инженер мог сесть за машину и показать, как надо работать. Ведь любая работа начинается с кустаря – в хорошем смысле этого слова. А в семидесятые-восьмидесятые прервалась связь поколений. Ушли старые профессионалы, которые знали все от и до. Потом пришли новые, но их уже некому было учить.
Для сохранения этого опыта многие предприятия пытаются использовать «цеховые» инструменты обучения. Главная идея та же, что и у династий – преемственность.
«С главным табачным мастером фабрики „Ява” я подружился, сидя за одной партой во Всесоюзном заочном институте пищевой промышленности,– рассказывает Валерий Афанасьев.– Он и пригласил меня на фабрику. У мастера всегда должен быть ученик, которому тот передает опыт. Правда, как такового курса обучения нет. Поэтому процесс этот длится долго и заканчивается, когда мастер решит, что ученик вырос».
Большие ожидания FMCG
При всей привлекательности династической традиции ни один руководитель предприятия сегодня, наверное, не рискнет делать на нее ставку. Профессионалов должно быть много, особенно в условиях растущей российской промышленности. Поэтому ничего удивительного, что большинство ее отраслей испытывает серьезный дефицит специалистов по технологиям. Странно другое: слабее всего эта потребность заметна на предприятиях FMCG (особенно пищевого сектора) – в одном из самых динамичных рыночных сегментов. Приток людей туда хоть и был неравномерным, но в последние двадцать лет практически не прекращался.
– Я год отучился в авиационно-техническом институте, попал на практику в конструкторское бюро Туполева и понял, что это тупиковая ветвь в моей жизни,– рассказывает Сергей Румянцев.– В то же время у моей сестры было много знакомых, которые работали в «пищевке». Наверное, им единственным и платили в начале девяностых, и притом неплохо. Как и многие другие, я рассудил так: специалисты пищевой промышленности будут нужны всегда. А пить пиво в России уж точно не перестанут.
Через три года работы Сергей Румянцев достиг вершины профессиональной карьерной лестницы – стал на «Очаково» главным пивоваром.
Анна Клепикова, технолог компании «Дарья», выбрала свое призвание также по рациональным, но менее драматичным соображениям:
– У меня всегда были технические способности. И Университет низкотемпературных и пищевых технологий, который я оканчивала, показался мне подходящим местом.
В условиях недостатка специалистов карьера молодых технологов FMCG делается быстро. Так, Анне Клепиковой всего через два года после прихода на «Дарью» доверили стратегическое для компании направление – разработку новых продуктов.
Но если в относительно благополучных с точки зрения кадрового резерва отраслях рост рынка приводит лишь к ускорению карьеры, в других любое ускорение роста грозит серьезным кадровым голодом.
Что делать?
– Поверьте, мы готовы платить людям большие деньги,– говорит Владимир Гуров.– Но первый вопрос, который мы задаем на интервью – «А что вы на самом деле умеете делать?» Как правило, на этом переговоры и заканчиваются.
«Возможно, говорить о больших зарплатах на предприятиях текстильной промышленности несколько преждевременно,– говорит Екатерина Якимович.– Но то, что профессионалам готовы идти навстречу – точно».
Если не заниматься переманиванием людей с других предприятий, остается единственный выход – учить. «Позиции технологов и конструкторов мы можем закрыть сами, потому что сами их готовим,– рассказывает Владимир Гуров.– Мы поняли, что с улицы никого с соответствующей квалификацией взять не получится. Поэтому даем объявления, отбираем людей, готовых окунуться в эту сферу. На год-два сажаем их работать портными в цех. Присматриваемся, определяем, какая позиция им больше подходит: мастера, конструктора, технолога, консультанта. Дальше – дело желания и таланта».
Специфика промышленного производства такова, что доучивать приходится даже вчерашних студентов. Этим многие предприятия и занимаются. «А вообще ситуация с предложением критическая,– уверена Екатерина Якимович.– Последнее десятилетие почти не дало достойных специалистов. Правда, за минувшие два-четыре года появилась молодая генерация выпускников вузов. Но, естественно, пока они могут работать только на низких позициях». Еще хуже иностранным работодателям. «Обязательное знание английского языка и требование наличия опыта работы на западном производстве сводят предложение буквально до единиц»,– уверена директор отделения Kelly Engineering Resources Евгения Дельнова. А обычная для технологов специализация на одной отрасли окончательно «останавливает» рынок.
На предприятие требуются
Отраслевая структура спроса на инженеров-технологов очевидна: самым быстрорастущим сегментам нужно больше всего специалистов.
«Пищевая, нефтегазовая, химическая, строительная отрасли – вот безусловные лидеры»,– утверждают эксперты. После массового открытия иностранных автомобильных заводов оживилось машиностроение. «В одной Москве ежегодно открывается не менее 500 вакансий инженеров-технологов»,– считает Григорий Зайцев, специалист компании «Империя кадров». Правда, намного труднее оценить «латентный спрос»: менеджеры предприятий сами организуют обучающие центры, закрывают вакансии знакомыми или потихоньку переманивают специалистов. Или вообще обходятся уже имеющимися сотрудниками, нагружая их все больше и больше.
Из-за масштабности «латентного спроса» эксперты расходятся в оценках роста рынка: для «активных» отраслей некоторые говорят и о 100% ежегодно. Другие более осторожны: «не более 10–20%». В любом случае, поскольку на «свободном рынке» специалистов практически нет, излюбленным занятием рекрутеров становится масштабный хедхантинг.
Деньги решают все
Рынок труда полон парадоксов: в условиях практически нулевого предложения и искреннего желания многих компаний платить профессиональным технологам любые деньги, рост среднего уровня зарплат отстает от роста спроса. Несмотря на усилия рекрутеров, чаще всего технологи работают на одном месте очень подолгу. «Межфирменная ротация технологов минимальна»,– подтверждает Григорий Зайцев.
Значит, премия «за переход» исключается. Остается только планомерный рост оклада, зависящий от продвижения по карьерной лестнице. А она у технологов очень недлинная.
Правда, существенна премия за «иностранное предприятие» – разброс заработных плат, предлагаемых иностранными и отечественными компаниями, весьма велик. «Так, главному технологу в крупной иностранной компании FMCG могут платить и $10 000 в месяц,– утверждает Екатерина Якимович.– А главному технологу в среднестатистической отечественной компании (пусть и в растущем секторе) вряд ли дадут больше $3000 в месяц». Рядовой технолог-производственник получает в среднем от $800 до $2500.
– Чего ожидают рекрутеры и работодатели от рынка в ближайшем будущем? – неоднократно спрашивал я специалистов.
Ответы самых разных людей были похожи: «Сегодня технологическим процессам уделяется все большее внимание. Но новое поколение технологов придет на предприятия не раньше чем через пять лет. А до тех пор российскому производству придется потерпеть».