«Когда-нибудь я все же займусь инвестбанкингом»

Бывший владелец «Тройки Диалог» Петр Дерби решил вновь заняться бизнесом в России. О том, что заставило американского финансиста, успевшего поработать в SEC, принять участие в создании российского кредитного брокера Creditstar, господин Дерби рассказал «Секрету фирмы».

«Девальвацию нужно было проводить, но дефолт – ни в коем случае»
«Секрет фирмы»: Почему вы решили вернуться в Россию и начать здесь новый бизнес?
Петр Дерби: До 1998 года у нас был консервативный Диалог-банк, а также Банк развития и реструктурирования (БРР), выдававший кредитные карты и предоставлявший ипотечные кредиты для граждан с достатком выше среднего. В 1998 году Диалог-банк обанкротился. Не по своей вине, а из-за федерального правительства, отказавшегося платить по своим облигациям. Девальвацию нужно было проводить, поскольку к августу 1998-го рубль был уже год как переоценен. Но дефолт – ни в коем случае.

Часть заемщиков-юрлиц последовали примеру федерального правительства. Однако директора даже тех фирм, которые не смогли вернуть Диалог-банку кредиты, по своим личным займам продолжали аккуратно платить. Ни у Диалог-банка, ни у БРР не было ни одного дефолта среди частных клиентов. Поэтому когда у меня спрашивают, можно ли работать с Россией, я отвечаю: «Это сложный вопрос, а вот с русскими – да».

После того, как я ушел из SEC, ко мне неоднократно поступали предложения от различных российских банков возглавить советы директоров и т. п. Но по семейным обстоятельствам я должен жить в США и не могу часто посещать Россию, чтобы осуществлять оперативное управление каким-либо бизнесом. Поэтому я и уехал отсюда в мае 1998 года. И именно поэтому о моем «возвращении в Россию» можно говорить весьма условно.

Но недавно ко мне обратились мои бывшие сотрудники из Диалог-банка и БРР с предложением принять участие в их проекте, связанном с потребкредитованием, которое мы в свое время пытались развивать. Есть технологическая база в виде интернет-портала Creditstar.ru. Потенциальный заемщик заполняет одно заявление со своими требованиями к параметрам кредита и одну детальную анкету, где указывает свое финансовое положение, профессиональную квалификацию и т. п. Далее его заявление сопоставляется с имеющимися предложениями на рынке. Анкета же оценивается соответственно параметрам, установленным банками, и рассылается в четыре-шесть банков, которые с высокой долей вероятности выдадут кредит с указанными параметрами данному конкретному заемщику. После чего уже банки делают предложения заемщику. При этом компания попутно сама проводит анализ платежеспособности клиента.

Такая схема позволяет банкам минимизировать свои рекламные издержки, а заемщику – оперативно выбирать наилучшие условия кредитования. У нас был случай: человек получил возможность взять кредит под 11%, а когда сам пошел в банк, предоставивший ему через нас такой кредит, то ставка оказалась 13,5%. Как это получилось? Просто банк знает, что мы уже проверили кредитную историю заемщика, и, кроме того, этот человек одновременно подал заявки еще в пять-шесть других конкурирующих кредитных учреждений.

СФ: В 1998 году банковский кризис возник из-за краха пирамиды ГКО, созданной государством и банками, активно его кредитовавшими. У российских банков потребкредиты сейчас не менее популярны, чем в свое время гособлигации. А финансовые пирамиды уже строят сами граждане, занимая в одних банках, чтобы рефинансировать кредиты, получаемые в других. Не кажется ли вам, что такая ситуация приведет к очередному кризису?
ПД:Люди нередко берут кредит под заявленные 19% годовых, а на самом деле приходится выплачивать больше 50%. Я не знаю, как можно платить 50% годовых и при этом аккуратно обслуживать все новые и новые займы. Испания и Южная Корея в свое время тоже испытали бурный рост потребкредитования. А потом случился кризис. В России вполне может произойти то, о чем вы говорите. Но если банки будут уведомлять заемщика о реальных процентных ставках, а люди станут более ответственно подходить к выбору кредитной программы, вероятность таких кризисных явлений снизится.

«На том посту в SEC должен находиться человек, очень близкий к председателю»
СФ: Как получилось, что вы заняли пост управляющего директора US Securities and Exchange Commision по оперативному руководству и административному управлению?
ПД: Я хорошо знаю основателя фирмы Donaldson, Lufkin & Jenrette Уильяма Дональдсона. Летом 2002 года мы встречались с ним, обсуждали нашумевшие американские корпоративные скандалы и поведение многих ведущих инвестбанков. Во время работы в России я стремился исповедовать и пропагандировать американские ценности. А выходит, что деловая элита США об этих ценностях забывает. Уильям Дональдсон, 50 лет отдавший фондовому рынку, лично знавший многих из тех, кто оказался замешанным в корпоративных скандалах, хотел вернуть доверие к отрасли. Через несколько месяцев после нашего разговора президент Джордж Буш предложил Дональдсону возглавить SEC. Дональдсон позвонил мне, напомнил о летнем разговоре и предположил, что мой российский опыт может пригодиться в решении поставленных задач. Когда Дональдсон подал в отставку, я тоже ушел. Поскольку на том посту, который я занимал, должен находиться человек, очень близкий к председателю.

СФ: Почему Уильям Дональдсон ушел с поста председателя SEC?
ПД:Он руководил SEC два с половиной года – самый бурный период в истории комиссии за последние несколько десятилетий. Наши семьи жили в Нью-Йорке. Выходные мы проводили с родными, а в шесть утра каждый понедельник улетали в Вашингтон. Возникали семейные проблемы. 12-летний сын Дональдсона говорил отцу, что не увидит его до поступления в университет. Дональдсон счел, что многое из задуманного им сделано, и ушел.

«Я рад, что «Тройка Диалог» остается русским инвестиционным банком»
СФ: Вы не жалеете, что продали БРР фонду «США-Россия»? Ведь в прошлом году компания General Electric Consumer Finance (GECF) купила Дельта-банк, созданный на базе БРР, более чем за $100 млн.
ПД:Мы фактически отдали БРР. Диалог-банк к тому моменту уже был в стадии ликвидации. Капитализировать и самостоятельно поддерживать на должном уровне бизнес БРР мы были не в состоянии. И тогда я уступил БРР фонду «США-Россия» по себестоимости. Меня не смущает, что они в результате продали этот банк GECF больше чем за $100 млн. Гораздо обиднее за те $160 млн, которые мы потеряли в Диалог-банке. Сейчас он мог бы стоить $1 млрд.

СФ: В отличие от Дельта-банка другое ваше детище, «Тройка Диалог», не может похвастаться такой высокой капитализацией.
ПД: С первых дней появления «Тройки Диалог» я говорил ее руководителям, что самые важные активы инвестиционного банка уходят каждый вечер и приходят каждое утро. Это его персонал. Есть еще брэнд, есть клиентская база, но они крайне мобильны. А розничные банковские продукты – ипотека, потребкредиты – приносят надежный, постоянный доход. Это очень серьезно увеличивает стоимость бизнеса.

Почему Morgan Stanley слился с Dean Witter? Потому что он хотел быть как Merrill Lynch. Merrill Lynch стоил намного выше, чем Morgan Stanley, несмотря на репутацию последнего как ведущего «мозгового центра». Просто Merrill Lynch работал не только на Уолл-стрит, но и на Майн-стрит. В каждом городке продавались его паевые фонды.

СФ: И в каком состоянии, на ваш взгляд, сейчас находятся основные активы «Тройки Диалог»?
ПД: «Тройка» продолжает жить духом, возникшим в момент основания компании. Наверное, это во многом объясняется тем, что ее нынешний руководитель Рубен Варданян был одним из первых сотрудников компании. Его порекомендовали нам члены совета директоров Диалог-банка – директор Центрального экономико-математического института РАН (ЦЭМИ) академик Валерий Макаров и ректор МГУ им. М. В. Ломоносова Виктор Садовничий. МГУ прислал Рубена Варданяна. ЦЭМИ – Павла Теплухина и Алексея Долгих. Я рад, что «Тройка Диалог» остается русским инвестиционным банком. Мы в свое время могли продать его западным компаниям, выручив гораздо больше денег, чем те, которые были получены в результате Management Buy-out, прокредитованного Банком Москвы.

Со мной нынешние успехи «Тройки Диалог» никак не связаны. Хотя в свое время я думал, что после того, как Диалог-банк встанет на ноги, уйду в «Тройку», в инвестиционно-банковское управление. Заниматься корпоративным финансированием, организовывать сделки мне всегда нравилось гораздо больше, чем управлять людьми. Вероятно, я все же когда-нибудь эти планы реализую и займусь либо инвестбанкингом, либо прямыми инвестициями. Некоторые из специализирующихся на private equity американских инвестиционных фондов предложили мне курировать российскую часть их бизнеса.

СФ: Какова вероятность, что вы снова станете акционером «Тройки Диалог»?
ПД: Сегодня эта тема не обсуждается: я по-прежнему по семейным обстоятельствам не могу долгое время жить в России. Но если бы у меня такая возможность появилась, я бы, наверное, задумался о сотрудничестве с «Тройкой».

СФ: В свое время к Диалог-банку имел отношение нынешний замглавы МЭРТ Виталий Савельев. Вы с ним поддерживаете отношения?
ПД: Виталий Савельев был директором питерского филиала СП «Диалог», которое наряду с МГУ и ЦЭМИ было учредителем Диалог-банка. Но непосредственно к банку в то время он не имел отношения. В конце 1990-х годов, уже будучи председателем правления «МЕНАТЕП СПб», Савельев собирался купить Диалог-банк. Но эта затея так и не увенчалась успехом.

Александр Бирман