Восток высокого напряжения

смотрит Сергей Полотовский

Городок в колониальном стиле. Стук в дверь. "Здесь живет Во?" Напряженный взгляд усталой женщины. "Вы ошиблись домом".— "Ну я подожду". И гангстер в черных очках с молчаливым напарником удаляются в сквер. Снова стук в дверь — и ровно та же история. Под томительную музыку две пары гангстеров смотрят друг на друга, готовые в любой момент схватиться за "пушки". Двое пришли убить Во по приказу злобного босса Фая. Другие двое — его защитить. "Он же наш друг. Мы же вместе пришли в банду".— "И все равно я должен его убить. Таков приказ". Тут, вы будете смеяться, на полуубитом грузовике приезжает Во в спецовке. По логике анекдота он должен был бы поинтересоваться у жены: "Меня никто не спрашивал?" Но нет. Во спокойно заходит в квартиру к жене с месячным малышом, не оборачиваясь, доходит до комода и достает револьвер. Далее следует традиционное тройственное противостояние с перестрелкой на повышенных децибелах. Все участники остаются живы. После чего уже впятером затаскивают в квартиру мебель, латают дыры, готовят ужин. Они же старые друзья.

Это все так долго рассказывается, потому что и в кино первая часть затянута в духе вестерна, на который намекают и архитектура южного городка Макао, и музыка, и геометрические композиции, которые вычерчивают траектории пуль китайских бандитов. Год на дворе 1998-й. Португальская колония вот-вот должна отойти к Китаю, про это, правда, тут не сильно распространяются. Один друг детства чем-то прогневал босса, другим поручено его убрать. И вот они выпивают после ужина, веселятся, снимаются на память, а затем помрачневший гангстер подводит итог: ты, мол, смотри, но убрать-то я тебя должен.

Зато потом красным гаоляном расцветает боевик гонконгской школы и сплошь да рядом то, что американские прокатчики называют "насилие и хирургические подробности". Ребятам надо пострелять в босса, прооперировать раненого товарища и поучаствовать в ограблении автобуса с тонной золота, что опять-таки отсылает к разным американским мифологемам. А потом колесить по окрестностям Макао с пробитым бензобаком и почти любой выбор делать при помощи монетки.

Самое сложное тут не только мужской балет под градом пуль, а сочетание постоянной готовности к удару с пониманием куда бить, а куда не бить. Ну нарушается периодически закон всемирного тяготения, эка невидаль. А зато все "по законам красоты", как называлась одна старая шахматная телепередача.

В свое время много писалось про принципиальное двуязычие фильмов Бертолуччи. В смысле, что если ты владеешь и английским, и французским, то смотри "Последнее танго в Париже" и считай, что тебе повезло. А не владеешь одним из них, так тебе и надо. Часть информации должна оставаться зашифрованной. В гонконгских боевиках и вообще в азиатском кино наша зрительская "постороннесть" есть важнейший катализатор восприятия. Различать героев по лицам не так уж затруднительно. Хотя кто в кого стреляет и по какому поводу, тут не сразу разберешь. Понять мотивацию — вот задачка. То есть в каждом жесте, в каждом выборе героев прочитывается система взглядов, иерархия ценностей. Отличная от европейской. То ли у бандитов с их предательствами и борьбой за сферы влияния, то ли у китайцев с их фольклорным вероломством, то ли именно в пространстве фильмов Джонни То, но что-то у ребят не так. Не по-нашему. Там, где логично было бы всех перестрелять к чертовой матери, а то и рвануть гранату, они выжидают, долго смотрят на противника, подставляются. А куда лучше не соваться — являются навеселе, грудь нараспашку, улыбка до ушей.

В западных вестернах стреляют в спину. В "Отверженных" — только в лицо. Как они понимают, что вот секунду назад тебя пытались убить, а сейчас уже можно опустить ствол и протянуть этому человеку руку? Но ведь понимают же. При всех преувеличениях и допущениях именно такое поведение не кажется абсурдным. Ну, не более абсурдным, чем военный героизм или подвижничество. Только это такой военный героизм, который происходит ежесекундно, причем в исполнении представителей не самой располагающей к самопожертвованию профессии. То есть как раз такое поведение помогает выживать в безжалостном вроде бы мире гангстеров из Макао.

Это главное. Есть и любимое наше остальное, гонконгское. Дым коромыслом, развеваются портьеры и полы плаща, как белые голуби у Джона Ву, а круче всех тот, кто из однозарядной винтовки крошит в винегрет целую банду, не вынимая изо рта зажженной сигареты. Ну и комическая парочка полицейских, которые все время оказываются на пути у высших гангстерских сил и вечно извиняются: "Честное слово, мы здесь случайно. Мимо ехали. Уже уезжаем".

И при всей кинематографичности главных персонажей идентифицироваться-то легче всего с этими жалкими личностями. А вы представьте себе: Макао, бандиты, а вы еще не до конца освоили их кодекс чести. Есть большой риск оказаться отверженным.

В российском прокате с 13 марта