Мелодрама "Все могут короли" заимствует название у популярной песни про мезальянс, а все остальное — из "Римских каникул" Уильяма Уайлера. Все мастерство сценариста Эдуарда Володарского ушло на то, чтобы обыграть перенос действия из Рима в более доступный город на Неве, отчего классическая история любви между принцессой и журналистом заиграла, на взгляд ЛИДИИ МАСЛОВОЙ, фантасмагорическими красками.
Впрочем, больше, чем это застенчивое воровство, огорчает отсутствие четкой концепции и определенности в том, какие элементы "Римских каникул" авторы считают необходимым срисовать один в один, а какие — видоизменить национальным колоритом. Самое чудесное видоизменение, хотя вряд ли намеренное, а скорее связанное с невозможностью найти ни в одном актерском агентстве хотя бы отдаленного подобия Грегори Пека, — это его замена на Гошу Куценко. От этого петербургские приключения принцессы некоего условно-вымышленного франкоязычного королевства приобретают гораздо более опасный оттенок, тем более что репортерская деятельность героя описана с дополнительными подробностями, которых не было в целомудренном голливудском оригинале.
Журналист редкого профиля, он не собирает сплетни, как делают его менее талантливые коллеги, а своими, условно говоря, руками создает сенсации. Не дожидаясь, пока какая-нибудь звезда (в "Королях" для примера фигурирует Маша Малиновская) засветится в компании с новым хахалем, он сам склеивает звезду и пялит ее на ближайшем подоконнике — кладет, короче, на алтарь журналистики самое дорогое, а его друг-фотограф (Оскар Кучера) делает компрометирующие снимки, и вот уже на следующее утро таблоид "Первые новости" выходит с хедлайном "Свадьбы года не будет?".
Руинировав репутацию Маши Малиновской, герой получает довольно унизительное для золотого пера России задание — посетить пресс-конференцию некой "наследной принцессы королевской фамилии", которая, как выяснится в конце, приехала, чтобы передать в дар Русскому музею переписку ее бабушки, герцогини Аквитанской, с графом Горчаковым (вполне нормальная тема: звучит красиво, а какую музейную ценность может представлять подобная переписка, бестактный вопрос, не имеющий отношения к делу). Проспав пресс-конференцию, журналист обнаруживает, что проспал ее как раз в компании пресловутой принцессы, которая под воздействием снотворного выпала с балкона Юсуповского дворца и была подобрана в бессознательном состоянии героем, предложившим показать ей достопримечательности с потаенной целью изготовления очередного похабного эксклюзива.
Придав нашей акуле пера более хищную наружность, авторы "Королей" решили зато принцессу сделать для противовеса более кисейным и неземным созданием, чем бойкая героиня Одри Хепберн. Достаточно увидеть, как принцесса, в исполнении Елены Поляковой, встав поутру с кровати, подбегает на цыпочках к окну, принимает грациозную позу, просвечивая сквозь ночнушку, а потом, так же жеманно семеня на цыпочках, возвращается в постель, захватив по дороге альбомчик со старинными фотографиями Петербурга, и склоняется над ним с непередаваемым умилением на лице. Принцесса в силу своих генов прется от русской культуры, и главный художественный прием, который отличает наши "Римские каникулы" от настоящих, — это массовка в исторических костюмах, которая периодически мерещится героине на петербургских улицах. От красоты Инженерного замка гостью Петербурга накрывает самый страшный глюк: Гоша Куценко в цилиндре и белой бабочке сажает ее в коляску — принцесса, соответственно, тоже в шляпке и опять изгибается аки Царевна Лебедь, самым неестественным образом, силясь изобразить дореволюционную аристократическую грацию.
Недоверие, однако, в этом фильме вызывают не только деревянные манеры принцессы — здесь даже вывеска "Изготовление ключей" под окном квартиры, где живет журналист, и та фальшивая, бутафорская, хотя казалось бы, чего проще найти в Петербурге. Вообще, чтобы визуально убить петербургскую натуру, нужна известная операторская гениальность, и она присуща стоявшему за камерой Даяну Гайткулову, который любит снимать так, чтобы как можно меньше окружающей архитектуры попадало в кадр: например, один из его любимых ракурсов — это вид сверху на головы героев. Чья это точка зрения, кто это с небес любуется Куценкиной макушкой? Не то покойный Уильям Уайлер, не то сам Господь, к которому в финале взывает отец принцессы (Жерар Депардье): "O mon Dieu!", завидев Гошу Куценко, въезжающего в ворота фамильного замка на белом коне.