Концерт для клавишных с секретом
Кейко Матсуи снова в Киеве
Кейко Матсуи снова в Киеве
приглашает Сергей Ходнев
Интернациональная карьера японских музыкантов уже давно перестала восприниматься как экзотика. Про академических исполнителей и вовсе можно сказать, что они по всему европейцы и этим чаще всего гордятся. Есть, однако, исключения, и весьма своеобразные. Кейко Матсуи тут самый выразительный пример. И к тому же в дополнительной рекомендации не особо нуждающийся: пианистка эта выступала в наших краях и прежде, так что послушать вещи с ее нового альбома "Moyo" соберется, скорее всего, полный зал Национального дворца "Украина".
Рассказ о Кейко Матсуи принято начинать словами "и кто бы мог подумать": росла, дескать, себе девочка, старательно играла гаммы, любила слушать Рахманинова, Сибелиуса, Нино Роту и Стиви Уандера — набор, мягко говоря, эклектичный и при этом вполне ординарный. А потом, будучи еще подростком, не закончив музыкального образования, стала сочинять музыку. И даже организовала собственную группу Cosmos, дамский коллектив, который играл нечто причудливое: не то джаз, не то нью-эйдж. Это, в сущности, была первая заявка на дальнейшую карьеру пианистки и композитора, уже сольную: Кейко Матсуи до сих пор верна смешанной стилистике, в которой с какой-то чисто восточной невозмутимостью соединены вещи, казалось бы, самые противоречивые.
Достаточно послушать ее альбомы: здесь и красивые мелодии а-ля Поль Мориа, и что-то простодушное в духе поп-баллад, и по-настоящему джазовая упоенность "мускулистой" ритмикой, и внезапно возникающие нью-эйджевские дымы и туманы. Да еще и называются композиции таинственно, вроде "Потайной лес", "Душа памяти" или "Ветер и волк". То, что мысль о коммерческом успехе всех этих красот была запрограммирована с самого начала,— это понятно, но все же ничего бездушно-механического в том, как эти пресловутые красоты "пекутся", не обнаруживается. Сама пианистка любит порассуждать на тему, что, мол, всякая музыка — и ее, безусловно,— рождается из ритуалов и молитв. Такой флер, пожалуй, дело лишнее, однако медитативности и отрешенности полно даже в самых динамичных и заводных ее вещах. То есть почти никаких показных заигрываний с загадочной японской душой (если не считать частое присутствие в ее музыке традиционной флейты сакухаси, на которой играет супруг пианистки) — и все же наталкиваешься на то неуловимое нечто, при встрече с которым европейцы обыкновенно разводят руками: мол, все-таки странный японцы народ, что ты будешь делать.
Национальный дворец "Украина" / 9 (19.00)