Манхэттен на берегах Темзы
Весенний балетный фестиваль в лондонском Колизее
соблазняет Татьяна Кузнецова
Весна в Лондоне нынче особенная — балетная. Даже Королевский балет Великобритании, обычно скупо дозирующий удовольствия, на этот раз включил в афишу целых шесть названий. Свою авангардную программу, перемежающую местных с гастролерами, бесперебойно гонит театр Sadler`s Wells. В конце марта ожидается Штутгартский балет со своей классикой — "Ромео и Джульеттой" Джона Крэнко. А в Колизее труппа New York City Ballet (NYCB) устраивает отчетную десятидневку в рамках Весеннего балетного фестиваля. Нынешние гастроли NYCB по масштабу можно сравнить с нашествием москвичей в честь 50-летия первого явления Большого в Лондон. В тринадцати одноактных балетах, объединенных в четыре программы, сконцентрировано прошлое, настоящее и чуть ли не будущее главной американской компании.
Начнется все, разумеется, с отца-основателя этой труппы и американского балета в целом Джорджа Баланчина. Первая программа (14 и 16 марта) включает "Серенаду" на музыку Чайковского 1934 года — самый ранний, самый русский и самый романтичный балет американского классика, который в России нынче ставят едва ли не чаще, чем в Америке. Зато только американцы могут танцевать эти выверенные па с такой раскрепощенностью, будто это не "белый балет", а какая-нибудь вечеринка в приличном обществе. Полный контраст являет собой "Агон" на музыку Стравинского, первый конструктивистский и самый американский балет Баланчина: черно-белая "репетиционная" форма артистов, телесные синкопы, состязание всех со всеми, эротика под маской деловитости. Завершит программу помпезная "Симфония до мажор" на музыку Жоржа Бизе. Этот шедевр неоклассицизма мэтр сначала поставил для Парижской оперы (там "Симфония" именовалась "Хрустальным дворцом") — иерархия хореографических ансамблей, как и иерархия великой балетной труппы, представлена во французском балете со всей своей прозрачной монументальностью.
Вторая программа (15 марта) отдана Джерому Роббинсу, вечному второму балетмейстеру труппы Джорджа Баланчина. Этот потомок одесских эмигрантов превосходно оттенял высокоинтеллектуальное искусство коллеги-гения, очеловечивая свои балеты где-то сентиментальностью, где-то нехитрым юморком. В Лондон привезут именно комедии Роббинса, причем как раз те, что показывал на "Золотой маске" Пермский театр оперы и балета: "Концерт" на музыку Шопена и "Времена года" на музыку Верди. А в доказательство того, что господин Роббинс умел не только зубоскалить, между ними вклинились "Движения". Это действительно только телодвижения — без всякой сценографии, костюмов, сюжета и даже музыки. Джером Роббинс был великим мастером плести из них тонкие материи, а в полной тишине магия его па действует особенно завораживающе.
В четвертой программе (19, 20 и 22 марта) NYCB заявляет о своей кровной близости с Бродвеем. Действительно, ни один балет мира не может похвастаться такой лихой и беззастенчивой развлекательностью. Питер Мартинс, экс-премьер и нынешний руководитель NYCB, представит свой "Thou Swell" — оммаж 30-м годам прошлого века с их блюзами, тустепами, дамами в изысканных туалетах и кавалерами во фраках и белых бабочках. "Западная симфония" Джорджа Баланчина — комический балетный вестерн, где посетители салунов отчего-то бьют кабриоли вместо баклуш, а их разбитные подружки остры не на язычок, а на пуанты. И, конечно, главный вклад балета в копилку Бродвея — великая "Вестсайдская история", вернее, ее танцевальный экстракт в постановке Джерома Роббинса: ожесточенные плясовые бои пуэрториканцев с белыми обитателями нью-йоркских трущоб.
Третья же программа (18, 20 и 21 марта) называется "Четыре голоса" и представляет хореографов, с которыми NYCB связывает свое настоящее и будущее,— худрука Питера Мартинса; Кристофера Уилдона, главного приглашенного хореографа труппы; худрука Большого театра Алексея Ратманского и Мауро Бигонзетти, арт-директора итальянской компании Aterballetto. Все показывают по одноактному балету, балеты различны по темпераменту, темам и жанрам, но все авторы остаются в русле современной балетной классики, не отменяющей традиционные ценности типа выворотности и пуантов. Любопытно, что тема России будоражит по крайней мере двоих: Питер Мартинс поставил свои "Закуски" на окрошку из русских композиторов в стилизованных костюмах a la russe; Алексей Ратманский дал своему балету имя музыкального цикла Леонида Десятникова "Русские сезоны". И хотя к фольклору его опус не имеет прямого отношения, национальные черты проглядывают не только в косоворотках и мягких сапожках, но в самом типе движений. Именно этот спектакль, поставленный в 2006 году, принес худруку Большого заокеанскую известность — ему даже предложили должность главного приглашенного хореографа в NYCB. Господин Ратманский лестный пост отверг, сославшись на занятость, а свои "Русские сезоны" этой осенью перенесет на сцену Большого. Так что, если кто не долетит в марте до Лондона, не отчаивайтесь — по крайней мере четыре балета из репертуара главной американской труппы можно посмотреть и в Москве.
Расписание на www.eno.org