Беспредел совершенства
Лауреат нынешнего "Оскара" — фильм братьев Коэнов "Старикам здесь не место" — добрался до Киева
рекомендует Андрей Плахов
Звезда братьев Коэнов зажглась на мировом кинематографическом небосклоне 20 мая 1991 года, когда фильм "Бартон Финк" был отмечен в Канне сразу тремя призами, включая "Золотую пальмовую ветвь". Для 37-летнего Джоэла и 34-летнего Этана это был суперуспех. Высокий красавец Джоэл с темными волосами до плеч и рыжеватый тщедушный Этан — оба в очках и с еврейской грустью в глазах — вели себя совершенно невозмутимо, не в пример другим участникам конкурсной программы. Особенно нервничал еще не бывший великим Ларс фон Триер, сделавший отчаянную ставку на высшую награду, но оставшийся в итоге с двумя второстепенными призами. Триер едва сдерживал бешенство, а потом в баре проклинал жюри. Братья Коэны пожимали плечами: "Возможно, он прав, ну да что из этого? Мы победили, он нет, какая разница?" Даже если это была просто поза, она впечатляла.
На последнем Каннском фестивале Коэны за свой новый фильм "Старикам здесь не место" ничего не получили, а "Золотая пальмовая ветвь" ушла к румынской картине "4 месяца, 3 недели и 2 дня" Кристиана Мунчжиу (подробнее об этом фильме см. на стр. 18). Но теперь уж точно никакая престижная награда, будь то главный каннский приз или врученный месяц назад культовым американцам "Оскар", ничего в их карьере не решает, ведь все равно их кино — это современная классика. "Старикам здесь не место" — типичный для этих авторов черный криминальный гротеск, на сей раз в жанровых координатах вестерна на территории Tex-Mex — границе Техаса и Мексики. Сцены погонь, преследований, перестрелок в темноте и прекомичного пересечения американо-мексиканской границы джентльменами удачи достойны войти в учебники режиссуры. Однако общий тон "Стариков" далек от комикования, а во второй половине картина превращается почти в библейскую притчу.
Действие фильма, поставленного по роману лауреата Пулитцеровской премии Кормана Маккарти, происходит в конце 70-х, когда в Америке, охваченной постиндустриализацией и вьетнамским синдромом, менялся характер преступности: прежние злодеи жили по понятиям, но теснить их уже начали беспредельщики. Если с первыми можно было бороться, то по отношению ко вторым видавший виды шериф, которого играет Томми Ли Джонс, наследник традиций классического вестерна, бессилен. Закон, всегда побеждающий и в этом жанре, и вообще в американском мифе, здесь терпит сокрушительное поражение. И зло уходит ненаказанным, как это случается в самых жестоких фильмах Сэма Пекинпа.
Образ отморозка-терминатора виртуозно воплощает у Коэнов испанский актер Хавьер Бардем, тоже заслуженно удостоенный за эту работу "Оскара". Его герой — психопат Антон Хигурх — не признает никаких моральных барьеров и с неподражаемой миной изображает из себя философа Судьбы, решая, жить его очередной жертве или нет, с помощью брошенной монеты. Сила этого образа такова, что критики тут же принялись сравнивать его с другим совершенным воплощением зла, которое дал в свое время Деннис Хоппер в "Синем бархате" Дэвида Линча. Но при всей метафизичности зло в мире Коэнов происходит не от сатаны, а от человеческой природы.
Мрачно-ироничный взгляд на вещи всегда был присущ братьям Коэнам, и он становится еще мрачнее по мере того, как из "акселератов, которых насильно держат в школе" (по характеристике журнала Times) они сами превращаются в "стариков". Ближе всего по духу новой картине их шедевр "Фарго", но можно вспомнить и более ранний хоррор — "Просто кровь". Фильмы Коэнов построены как ремейки старых голливудских лент и их собственных картин. Не важно, что где-то исходным импульсом служит ревность, где-то — финансовые затруднения или элементарная алчность. Всюду чайник-герой запускает адскую машину, которая в конечном счете доведет и его самого до ручки, до могилы, до электрического стула. Зло напоминает волосы, которые постоянно растут из нас, будучи частью нашей плоти.
Еще в самом начале творческого пути Коэнов прозвали "кровавыми мальчиками", "братьями крови и огня" за ту порой невыносимую жестокость, которой они пропитывали свои фильмы. На вопрос, почему в них так много "gore" — запекшейся крови, братья отвечали: потому что она яркая. Однако жестокость уравновешивалась юмором и стебом — непременными признаками пародийного коэновского мира. Уравновешивалась, даже в "Фарго", корневой мощью американского мифа, которую персонифицировала простоватая и недалекая шефиня местной полиции. Шериф Томми Ли Джонса куда матерее и мудрее, а толку нет: беда в том, что внутрь самой корневой системы проникли вирусы и сожрали ее.