С 20 по 24 марта на малой сцене Театра сатиры "Антресоли" прошли "Мартовские иды", совместная сессия актеров Русского инженерного театра АХЕ, "Барбузонов", "Королевского жирафа" и "Мук ТВО". Иды — начало весны и Новый год по древнеримскому календарю. Если учесть, что Новый год там уже отмечали в конце декабря (только иды тогда назывались "хопами"), повторяемость новогодних праздников в "Антресоли" приобретает характер кэрролловского безумного чаепития, хотя на представлениях АХЕ обычно разливают отнюдь не чай. В атмосферу погружалась Татьяна ДЖУРОВА.
Уже в буфете со стенами и потолком, оклеенными разрисованной оберточной бумагой, диджей в затейливой шляпе бил в тамтам и выкрикивал что-то зажигательное, а зрителям наливали нечто зеленое и фосфоресцирующее. В зале же парочка конферансье — бородатый щеголь в цилиндре (Максим Исаев) и брутальный белый клоун Это (Кася из "Королевского жирафа") с лоботомическим швом вдоль бритого черепа — объявляли и комментировали номера. А персонажи с диковинными, меняющимися из вечера в вечер именами Петя Изюма, Бутылкис, Ида Фунт, Алекс Теля, Посланд, Рафаэль Теф, Женщина Вам и Марина Глади разыгрывали сами "иды" — визуальные хокку: абсурдистские и психоделические, статичные и динамичные, клоунские и акробатические, аскетичные и разнузданные.
Всего за четыре вечера показали четыре программы: "Иду минутного равновесия", "Иду неподвижности восточного ветра", "Иду вкуса Балтийского моря", "Иду комоедицы и внезапной метеорологии". Хитровато подмигивала и игриво грозила друг другу пальчиком сладкая парочка монстров психоанализа в иде "Доктора Фрейд и Юнг". В "Големе" Создание (Кася) впадало в ряд ништяковых состояний в зависимости от того, какие ингредиенты и в каких пропорциях алхимик (Максим Исаев) смешивал и взбалтывал в своих бутылочках. В "Качке" Павел Семченко пытался поймать и усадить на стул гиперподвижного субъекта (Максим Диденко), обуянного дикой пляской не иначе как святого Витта. В "Марселе Марсо" господин Семченко в телесном трико, имея комплекцию мачо-гедониста, имитировал повадку и скользящий шаг тощего Бипа, что уже само по себе гомерически смешно. А коварные конферансье давали Бипу самые издевательские задания: одновременно читать книжку и выплывать из стремнин водопада, обниматься с акулой и изображать отвлеченные понятия.
"Барбузоны", отпочковавшиеся от театра DEREVO, работали в жанре пластических парадоксов. Их пластика, развинченная и дерганая, как у ДЦП, похожа на деревянную, зато самоиронии не в пример больше, чем у их прародителя. В моментальном снимке "унесенного ветром" у фигуры, застывшей на полуупавшем стуле, ветром снесло не только полу пиджака, галстук, но даже рот — куда-то на периферию лица. В "Жизни и Судьбе" Жизнь (Роман Габриа в гриме Носферату) жадно затягивается сигаретой, пантомимой выражая целую гамму пароксизмов сладострастия. Судьба же (Максим Диденко) топчется вокруг, силясь поймать улетучивающийся кайф, а потом кладет конец издевательствам Жизни, резко выдергивая из ее груди тряпичное сердце на резинке.
Серия грузинских ид "Иоселиани" скорее созерцательна. В одной статичная пиросманиевская мизансцена взрывается дикой лезгинкой в лучших традициях DEREVO. В другой статичная мизансцена повторяется, а волоокая дева (Илона Макарова), тихо напевая по-грузински, кинжалом извлекает из-под резинки чулка солидные куски сырых бифштексов и швыряет на шкворчащую сковороду. В "Пиросмани-лобио", сделанном в фирменном "ахешном" стиле красноречивых действий, стол, на который выплескивают вино, молоко, вываливают гору специй, становится ареной битвы полов. Вспыхнувший здесь же пожар чувств тушат мокрой тряпкой.
"Мартовские иды" — актуальная транскрипция кабаретного жанра. Несовместимые на первый взгляд балетная выправка Даши Барабановой, гуттаперчевость "Барбузонов", клоунская разнузданность Каси и нарочитая неумелость Павла Семченко, вступив в химическую реакцию, образовали непротиворечивый микс. Обаяние его в том, что номера, поданные зрителям "с пылу с жару" или сымпровизированные по ходу действия, больше никогда не будут повторены. А значит, как бы это ни называлось, идой или хопой, революционному жанру не грозит стать театральным аналогом "Комеди Клаб".