В субботу после конференции реготделения ЛДПР новый состав координационного совета парторганизации избрал ее координатором Михаила Дегтярева, занимавшего этот пост последние два года. В интервью корреспонденту „Ъ“ Лилии Абдуллиной политик рассказал о планах работы самарских либерал-демократов на ближайшие годы, о своих взаимоотношениях с федеральным руководством партии, областными единороссами и ФПГ.
— Кадровый состав заметно обновился. Это очень нравится Жириновскому (лидеру партии. — „Ъ“). Он обожает движение. Новые члены партии — преимущественно молодежь, но не только. Многие ребята пришли за мной из разных организаций. Есть обычный прирост: люди сами находят приемные, смотря телевизор, проникаются, приходят. Сегодня нас больше 3500 по области. Два года назад было 1600. Хотя сейчас рост замедлился: ежемесячно в партии вступают человек по 50-100. Мой отец вступил. Когда-то я его в «Единую Россию» звал, а он — ни в какую. Вот в ЛДПР вступили с мамой.
— Какие задачи на партконференции были поставлены перед реготделением?
— Сначала о том, что сделали. За два года мы провели две федеральные избирательные кампании и выборы в губдуму. Достигли хороших результатов. Параллельно укрепляли сеть, кадровый состав. Задача на два года — участие в местных кампаниях через выдвижение кандидатов и через поддержку. И дальнейший курс на укрепление сети партии. Она, правда, и так неплохая.
— Когда вы в первый раз возглавили самарскую ЛДПР, эксперты говорили, что в силу вашей молодости фактически организацией будет руководить ее куратор Юрий Коган. Как было на самом деле?
— У нас в партии вертикаль. Я нахожусь на четвертой ее ступени: первая — Жириновский, вторая — Игорь Лебедев (руководитель фракции ЛДПР в Госдуме, сын Владимира Жириновского. — „Ъ“), третья — Коган. Согласовывать что-то в Москве, минуя его, у меня не поворачивается ни язык, ни рука. Я человек вертикально интегрированный в ЛДПР. Отношения у нас с Коганом хорошие. Его роль руководящая. И даже если бы он возглавил тольяттинское отделение, как обсуждалось, мы бы нашли механизмы взаимодействия. Но по Тольятти мы взяли тайм-аут до мая.
— Похоже, к Тольятти у ЛДПР особый интерес.
— Там грядут выборы в думу. Кроме того, там самая крупная организация по региону. Она всегда давала много голосов на выборах. Там с шашкой наголо принимать решение нет желания ни у меня, ни у Когана, ни у Лебедева, ни у Жириновского. У Владимира Вольфовича вообще к Тольятти большая любовь: он там был год назад, ему очень понравилось.
— Почему ЛДПР не участвовала в выборах мэра Тольятти?
— Решение принималось всей вертикалью. Решили, что победить в данных условиях было невозможно. Никого не поддерживали, потому что никто особо не просил. А негласно мы, конечно, поддерживали Анатолия Пушкова. Это был консолидированный кандидат. Альтернативы не было.
— На выборах президента РФ ЛДПР в области была незаметна.
— Она была незаметна во многих регионах. Были сложности с бюджетом. Его на местах просто не было. Мы получили федеральные агитматериалы и по сети распространяли их. Результат? ЛДПР получила почти 160 тыс. голосов по области. Столько же у нас было в 2003 году на выборах в Госдуму. В 2007 году на выборах в губдуму было 105 тысяч. Мы вернули наших сторонников практически на той же явке. Это очень хороший результат, потому что в стране уже совсем другие обстановка и принципы ведения кампании. И «Справедливую Россию» не нужно сбрасывать со счетов: она «ела» наши и коммунистические голоса.
— В СМИ много говорилось о том, что реготделение финансируется «Волгапромгазом». Так ли это? Каким образом вообще формируется областная партийная касса?
— Кассы нет. Идет финансирование из Москвы, из моего кармана. Коган помогает, депутаты фракции. У нас так принято: в Москве партийный бюджет формируется так: депутаты из зарплаты в Госдуме 15-25% сдают в кассу. Что касается «Волгапромгаза», ну считают меня ставленником Олега Дьяченко, ну и хорошо. Уважаемый человек. Я ему за многое готов сказать спасибо и регулярно говорю. Он мне помог во многом еще до того, как я вступил в ЛДПР. И вся шумиха, что олигархи в свое время поставили на Дегтярева, это бред. Я Жириновскому, Лебедеву и Когану понравился. Бывают предложения о сотрудничестве от, как я это называю, ФПГ второго призыва. Есть первый призыв, это Волгапромгаз, например, которые давно на небосклоне и власть с их мнением считается. Они в свое время много играли в политику, а сейчас деньги делают. А второй призыв — те, которые пробуют заниматься политикой сейчас. Но поезд ушел: вертикаль отстроена, партии сформированы, кадровый резерв имеется. Будет и третий призыв. Потому что в России так заведено: все хотят быть во власти.
— Почему вы ушли из «Единой России»? Что вам нравилось в ней?
— Она мне нравилась. Там у меня никаких сложностей не было, кроме того, что меня — 23-летнего депутата — постоянно журили за какую-нибудь белиберду. То за то, что Александр Фетисов проиграл на довыборах в гордуму, то за то, что хотел «Молодежное Единство» в Самаре реформировать. Кстати, о роли Олега Дьяченко. Он во многом тогда мне помог в моральном плане: единственный на регполитсовете «ЕР» сказал: «Миша, не переживай, постараемся, чтоб тебя не исключили». Так что он меня в «Единой России» хотел сохранить, а все говорят про ЛДПР! Всем остальным же было по фигу: страшно мне — молодому парню — не страшно. А страшно же, когда бонзы журят непонятно за что. Сычев (тогда — вице-губернатор. — „Ъ“) еще хорошее впечатление произвел. Сказал: «Ну, бывает всякое, что сразу исключать? Не надо».
— Почему пошли в ЛДПР?
— Меня Жириновский очаровал. Мне кажется, он искренний человек. Никогда не боится сказать то, что думает. Четко с ходу разбирается в проблеме, умеет разговаривать с большой массой людей на любом языке. Человек образованный, за Россию болеет. Предлагает совершенно новые решения тех или иных проблем. Если б его слушали чаще, многое было б лучше в стране.
— ЛДПР называют партией одного человека — Жириновского. Без него партии не будет?
— Мы сами все сделали на данном этапе развития партии, чтобы она таковой считалась. Но в ЛДПР работают грамотные люди, которые в публичной политике пока не засветились. У них есть все задатки. Тот же Игорь Лебедев. Когда Жириновскому надоест, при определенных условиях Игорь может потянуть на себе партию.
— Оппоненты упрекают ЛДПР в отсутствии четкой идеологии и порой сотрудничестве с Кремлем, «Единой Россией». А есть ли между этими двумя партиями какие-то серьезные противоречия вообще и в Самарской области, в частности?
— Противоречия есть всегда. Приведу цитату из Жириновского. Когда его критикуют, что фракция часто голосует за законы, которые поддерживаются «Единой Россией», он говорит: «Во-первых, мы здесь, чтобы законы принимать, а не горлопанить. А во-вторых, если наше мнение совпало, что мы из принципа должны против голосовать?» Вот коммунисты в Самаре воздержались при утверждении Артякова губернатором и по ряду бюджетных вопросов. Толк-то какой? А мы, когда Валерия Парфенова утверждали сенатором, были против при первом голосовании. Жириновский сказал: «Люди полковника Жириновского не поддерживают выдвиженцев сержанта Миронова». Но во второй раз он изменил мнение. Видимо, донесли, что здесь начались серьезные проблемы. Нам спустил команду по вертикали: поддержите.
— Какие задачи лично перед собой ставите на ближайшее время?
— 2008 год для себя я провозгласил годом своей диссертации и годом своей семьи. Не сбрасывая со счетов и мои обязанности по работе в губдуме и по партстроительству. Если говорить о Госдуме, я сейчас не готов туда идти. Не ощущаю в себе ни сил, ни знаний, чтобы начать работу там. Руководству партии, насколько знаю, я понадоблюсь там где-то к 11-му году. Меня это устраивает.