Ошинеленная "Женитьба" и другие спектакли Александринки

приглашает Алла Шендерова

Режиссер Валерий Фокин уже почти пять лет живет на два города, возглавляя столичный Центр им. Вс. Мейерхольда и питерскую Александринку. В Александринке за это время произошел эпохальный ремонт, открылся музей театра, а седеньких, подслеповатых билетерш сменили импозантные капельдинеры в ливреях и белых перчатках. Да и сам центр театральной жизни за это время сместился в сторону Питера. Если раньше десант московских критиков высаживался на берегах Невы в основном по случаю премьер Льва Додина, то теперь без подобного десанта не обходится ни одна премьера Александринки. Однако к нам за все эти пять лет приезжал лишь фокинский "Ревизор".

Взявшись восполнить этот пробел, "Золотая маска" привозит в Москву пять спектаклей Александринки: "Иваны" в постановке Андрея Могучего и "Живой труп" самого Фокина участвуют в конкурсе, остальные покажут в программе "Премьеры Александринского театра в Москве".

На первый взгляд два спектакля, выдвинутые в номинациях "Лучший спектакль малой формы" и "Лучший спектакль большой формы" соответственно, кажутся двумя разными полюсами. Известный экспериментатор Андрей Могучий превратил гоголевскую "Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем" в зловещую фантасмагорию, в которой невинная ссора двух старичков разрастается до размеров вселенской катастрофы. Постановка же Валерия Фокина на столь авангардном фоне может показаться чуть ли не хрестоматийным прочтением. Но это только на первый и очень поверхностный взгляд. Оба спектакля, столь разные по форме, держатся на прекрасной актерской игре, подтверждая идею Фокина о том, что настоящий психологический театр может проявиться где угодно, хоть в современной интерпретации классики, хоть в спектакле по абсурдистским пьесам. Движимый этой мыслью, Фокин начал несколько лет назад программу "Новая жизнь традиций" — в ее рамках и появились те постановки, что покажут во время нынешних гастролей.

Действие толстовского "Живого трупа" Валерий Фокин и художник Александр Боровский перенесли из Москвы в Питер, в роскошный особняк, лестничные пролеты которого увиты изысканным чугунным кружевом в стиле модерн. Здесь Федя Протасов (Сергей Паршин) пускается в загул не от пагубного пристрастия к зеленому змию, а от бешеного желания сохранить себя, не стать песчинкой, затерянной на гулких лестницах. По Фокину, его финальное самоубийство — это не жест отчаяния и не благородный порыв, а осознанный выбор свободы — почти такой же, как уход Толстого из Ясной Поляны.

"Двойник" — вторая часть питерской дилогии Фокина (ее первую часть, "Шинель", режиссер выпустил в 2004 году в "Современнике" с Мариной Нееловой в роли Башмачкина) — поставлен три года назад, а в конкурс "Маски" не попадал лишь по стечению обстоятельств. После трагической смерти Виктора Гвоздицкого, игравшего Голядкина-старшего, Фокин сделал новую редакцию своего спектакля. Роль перешла к Виталию Коваленко, стремительно ворвавшемуся в число лучших питерских актеров. Кстати, на фестивале его можно будет увидеть в трех постановках: кроме фантастического Голядкина в "Двойнике" он сыграет вполне прозаичного Каренина в "Живом трупе" и Иванова в "Иванове" Александра Баргмана и Анны Вартаньян ("Такой театр").

Еще два спектакля Александринки, "Чайка" и "Женитьба", вышли не так давно, поэтому в конкурсе "Маски", где представлены лучшие постановки прошлого сезона, участвовать не могут. Скорее всего, на следующем фестивале они появятся вновь — уже как претенденты на награду.

Гоголевскую "Женитьбу" Валерий Фокин поставил, вспоминая известный тезис Анатолия Эфроса о том, что "Женитьбу" надо бы "ошинелить", то есть перевести пьесу, воспринимаемую как бытовой фарс, в серьезный регистр. Но излишнего драматизма от фокинской постановки ждать не стоит: герои его спектакля раскатывают по сцене на коньках, выделывая лихие пируэты. Чужд фигурному катанию лишь Подколесин (Игорь Волков), из последних сил цепляющийся за свой диван. Вместе с героем этот диван отстаивает и режиссер как личное пространство и как право на внутреннюю свободу. Словом, финальный прыжок Подколесина в окно — такая же попытка сохранить себя, что и выстрел Протасова в "Живом трупе".

Кристиан Люпа, признанный театральный гуру, воспитатель целого поколения польских режиссеров, бесстрашно взялся за чеховскую "Чайку" — ту самую, про которую каждый школьник помнит, что ее сценическая судьба началась когда-то с грандиозного провала на сцене Александринки. Господин Люпа все эти наши знания и клише нещадно отбрасывает и вписывает сюжет Чехова в литературный контекст ХХ столетия. В результате вместо заезженных монологов слышны лишь обрывки слов и таинственное бормотание, вместо чучела чайки — целая стая птиц на экране, а вместо финального самоубийства Треплева (Олег Еремин) — его встреча с Ниной Заречной (Юлия Марченко) под громкие звуки шлягера канадской певицы Лхасы де Селы: "J`arrive a la ville". В контексте истории Питера этот парадоксальный финал можно перевести строчкой Мандельштама: "Я вернулся в свой город, знакомый до слез..."

Расписание спектаклей смотрите в афише