Кассовый сбор гостей

рассказывает Андрей Колесников

Я пишу об этом потому, что я видел это собственными глазами. И потому, что совершенно не предполагал, что это будет все именно так. У входа в ГУМ в ночь с 7 на 8 марта столпились сотни людей. Это были люди, которые вряд ли могли пожалеть о том, что советское время было да прошло — прежде всего это ведь были успешные люди, иначе их, честно говоря, на открытие Гастронома N 1 и не позвали бы.

И их успех пришелся не на советские годы. То есть это были люди, которые никак не могли жалеть о том, что советское время прошло.

Но они помнили об этом времени, и даже слишком хорошо. Они точно помнили, потому что иначе им не о чем было бы говорить в очереди, выстроившейся у входа в ГУМ. И нечего было бы чувствовать в ней. Я сначала думал, что это вообще-то не очередь, а такое театрализованное представление со специально нанятыми актерами, а цель их всех усилий — воссоздать ту неповторимую атмосферу, которая была только в таких очередях.

Но потом я увидел в этой очереди слишком много знакомых лиц и понял, что это и были гости, которые пришли на открытие Гастронома N 1. А в очереди они стояли потому, что крутящиеся двери пропускали людей слишком медленно.

Потом я обратил, правда, внимание на то, что кроме крутящихся дверей слева и справа от них есть еще и обычные двери. Но они были закрыты. То есть гостей сделали участниками театрализованного представления. Им дали почувствовать, как это было, еще до того, как они пересекли порог гастронома. Никакая массовка не справилась бы с воссозданием той неповторимой атмосферы лучше, чем сами эти разнервничавшиеся люди.

А внутри ГУМа уже начинала разыгрываться новая драма. Человек триста хотели войти уже непосредственно в гастроном. У них были талончики — на 0.00 часов, на 0.20, на 0.40... Милиция контролировала этот процесс. Люди уже обменяли свои приглашения на 15 советских рублей и, понимая, что они могут отовариться на них очень даже неплохо, так как цены тоже были обещаны советские, намерены были войти как можно раньше, во что бы то ни стало, потому что слишком хорошо помнили: все хорошее очень быстро кончается.

Люди толкались у входа с какими-то нехорошими улыбками. Улыбки эти только поначалу были стеснительными и извиняющимися. Но к полуночи все вдруг стало очень серьезно. Двери открылись — и началось. То, что я видел, называлось "ломиться". Знаменитые актеры, музыканты, бизнесмены и политики, потеряв стыд, ломились в гастроном. Нервы сдали сразу у всех. Я видел, как человек, который держал в руках талончик на 0.40, попытался пройти по нему в 0.00, был уличен и вырван из очереди милицией. Не имело уже никакого значения, что милиционеры были одеты в советскую форму. Все, каждая клетка в этом человеке помнила, что нельзя сопротивляться представителям власти. И прежде всего его выдавали его глаза.

Меня так зажали со всех сторон, что я в отчаянии поднял глаза наверх. Я увидел главу компании "Боско" Михаила Куснировича, который стоял в лестничном переходе с первой на вторую линию ГУМа, прямо над нами, на втором этаже, и демонстративно наслаждался происходящим. Он добился, чего хотел. Он сделал с этими людьми то, чего нельзя купить за деньги. Он владел их страстями. И ему оставалось сказать в мегафон только то, что он сказал:

— Уважаемые покупатели! Соблюдайте организованность и порядок! Среди вас находятся женщины и дети, люди пожилого возраста!

Но они уже вряд ли слышали его.

Некоторые из тех, кто попал внутрь, некоторое время все-таки еще ходили по гастроному со скептическим видом. Главврач Европейского медцентра Леонид Печатников покорно следовал за своей женой, пока она стремительно наполняла корзинку — сначала на свои 15 рублей, а потом на его.

И вдруг через несколько минут я услышал крик этого человека:

— Лена, тут сырки глазированные в шоколаде! По 10 копеек сколько брать?! Шесть?!

— Оля, — старался негромко говорить адвокат Михаил Барщевский, — говядину по два рубля разобрали, осталась только свинина.

— По два рубля?.. Бери, какая разница.

Две дамы в мехах и перстнях стояли в очереди за красной икрой по 40 рублей за кило. Их корзинки уже были наполнены несколькими банками тушенки. Но икра перед ними, конечно, кончилась.

— Дура, — в сердцах сказала одна другой, — я тебе говорила, сразу сюда надо было бежать.

Но раньше всего другого закончился торт "Киевский".

Самой длинной была очередь за водкой по 3.62 и 4.12. Журналист Леонид Парфенов вместе со своей дочерью до 21 года стоял в ней минут сорок. И когда очередь наконец подошла, вдруг прямо перед ними в нее врезался актер Игорь Верник. На этот раз актер не играл.

— Ребят, — пробормотал он, — мне две бутылки, у меня без сдачи...

Очередь каменно молчала, и только господин Парфенов не выдержал:

— Гражданин, вас тут не стояло.

В горле пересохло. Я лихорадочно шарил по карманам в поисках мелочи, чтобы попить березового сока за 10 копеек из стеклянных конусов, куда сок заливали из трехлитровых банок, которые теперь честно стояли под прилавком. Но деньги кончились.

Позже я увидел на прилавках много всего другого совсем по другим ценам. Это были товары, которые можно найти в дорогих московских супермаркетах. А многих там можно и не найти: в этом гастрономе больше ста эксклюзивных поставщиков из Италии. Здесь были живые лобстеры, французская горчица, калифорнийская клубника и тайские манго. Здесь выбор вина, который не снился не только вчерашнему советскому человеку, но и сегодняшнему западному. Здесь суши и роллы точно не хуже, чем в Японии.

И в этом тоже был смысл происходившего здесь в ту ночь: людей, наполнивших этот магазин, никто не собирался на самом деле возвращать к тоске по тому, что они утратили. Здесь, в этом магазине, становилось слишком понятно, как же, Господи, хорошо, что мы все это утратили — хотя бы только потому, сколько всего мы получили взамен.

И как же, черт возьми, хорошо, что это все было (кстати, только в Москве, а вот у меня в Ярославской области уже ничего не было) и что можно вспомнить обо всем этом только на одну ночь.

Между прочим, наутро все это не пропало. Это же все, между прочим, качественный товар. И это все есть до сих пор. И будет до тех пор, пока есть уверенность в завтрашнем дне. А она появляется, стоит только зайти в Гастроном N 1. Надо только зайти.

На вас тоже нахлынет.