Концерт рок
"Странные игры" выступили на концерте, посвященном 27-й годовщине Ленинградского рок-клуба, в Манеже кадетского корпуса. Было ощущение, что пришли только свои — народу набралось человек пятьсот, и, кого ни спроси, каждый явился посмотреть именно "Странные игры". МАКС Ъ-ХАГЕН был впечатлен хорошо забытыми старыми песнями, которые звучали как новые.
"Старички мандражируют",— сообщил выбравшийся из-за кулис знакомый. На 27-м фестивале Ленинградского рок-клуба старичков хватало, но у тех, о ком шла речь, и вправду был повод поволноваться. О том, что в Манеже будут выступать "Странные игры", на афише было написано маленькими буквами под именами хедлайнеров — "Чиж и компания" и "Сплин".
В начале 80-х "Странные игры" были одной из самых необычных "корневых" групп Ленинградского рок-клуба. Им удалось удачно абстрагироваться от основной массы тогдашних коллективов, не слишком заморачиваясь в песнях с тогдашней бытовухой и заменив привычные протесты милым абсурдом. Вроде бы песни были и о жизни, но тексты, заимствованные у французских поэтов, Даниила Хармса или Козьмы Пруткова и по наитию наложенные на подобие русского ска и новой волны, превращали все в иронию и симпатичный музыкальный перформанс. Группа за славой особенно не гонялась и, выпустив два альбома — "Метаморфозы" (1983) и "Смотри в оба" (1985), распалась на "Игры" и "Авиа". Впоследствии ее участников в разных комбинациях можно было видеть в НОМе и "Deadушках". Собственно, Виктор Сологуб, Алексей Рахов и Николай Гусев никогда себе не изменяли — каждая из групп, в которых они участвовали, была "штучным товаром" и в динозавров от рока не превращалась. Оригинальность в их случае всегда была более приоритетной, чем массовки по дворцам спорта. Как оказалось, "Странные игры" и сейчас нельзя соотнести ни с одной группой на нашей сцене, а вместе они не выступали уже больше десяти лет, превратившись в местную легенду.
Выход музыкантов прошел под не слишком трезвый конферанс председателя рок-клуба Николая Михайлова. Было заметно, что им действительно немного не по себе. Саксофонист Алексей Рахов, появившись на сцене, тут же куда-то исчез и вернулся буквально на первых нотах вступления к первой песне, а Виктор Сологуб метался туда-сюда, проверяя и перепроверяя аппаратуру. Самым смущенным выглядел его старший брат Григорий, который после распада "Игр" и вовсе предпочитал не светиться. Он неловко отпихивал локтем Михайлова, требовавшего, чтобы тот что-нибудь сказал в микрофон, и осматривал свою гитару так, будто ожидал от нее какого-то подвоха. Спокойствие и даже благодушие излучал только клавишник Николай Гусев.
Началось выступление с древнего "Эгоцентризма". "На перекрестке себя поджидал я!" — расплескивая пиво, заорали в публике серьезные мужики. На лицах тех, кто постарше и посолиднее, разливались благоговейные улыбки, молодежь просто принялась отрываться. Особого шоу "Странные игры", в отличие от старых добрых лет, не делали, возраст, видимо, уже не тот. Только порывистый Сологуб-младший, которому всегда было трудно удержаться на месте, с бас-гитарой наперевес прыгал по сцене.
При внешней статичности "Странные игры" выдали такой плотный звук, что, если бы не знакомые песни, можно было подумать, что играет совсем другая группа. Самое удивительное было в том, что хотя ты и знал, что материалу уже четверть века, песни не выглядели реликтовым барахлом. Да, в соответствии с названием группы они были странными, но на фоне тех же хиппанутых блюзов Сергея Чигракова звучали свежо и вполне современно. Связка из басиста Сологуба-младшего и барабанщика Игоря Черидника, который некогда играл в "Играх" и "Аукцыоне", молотила так, что мало не показалось бы и более молодым музыкантам, и в известной степени компенсировала суховатый звук гитары Григория Сологуба.
Группа сыграла все самые главные вещи. На радость старшему поколению зрителей и на удивление тем, кто помладше, были и "Солипсизм", и "Королева", и "Песенка да-да" с милитаристским ритмом, и "Смотри в оба" с танцами какого-то малыша на сцене в опасной близости от размахивающего грифом Сологуба. Концерт, завершившийся "Дворником", уложился в нормативные сорок пять минут, и довольные музыканты под крики "Еще!" удалились за кулисы, где их ждали объятия коллег, а большая часть зрителей отправилась по домам.
На Западе такой концерт мог бы стать порядочно раскрученным событием с пережевыванием историй о группе в толстых журналах, денежными предложениями и прочими обязательными для таких случаев вещами. В случае со "Странными играми" все, наоборот, было тихо. Возможно, это и к лучшему — явление народу подобных легенд от музыки, наверное, и должно было быть таким. Появились, сыграли, будто никуда и не уходили,— и снова исчезли.