Конфликт вокруг тарусской центральной районной больницы завершен. Однако ни одна из сторон, как убедился на месте корреспондент "Власти" Борис Волхонский, полностью не удовлетворена.
Активная фаза конфликта (см. "Власть" N9 за этот год), в котором главными действующими лицами были главврач больницы Ирина Олейникова и глава администрации Тарусского района Юрий Нахров, продолжалась три недели. 29 февраля в больнице состоялось открытие межрайонного кардиологического центра. Оборудование для центра было приобретено на средства благотворительного фонда "Общество помощи тарусской больнице", созданного в 2005 году перебравшимся в Тарусу известным московским врачом-кардиологом, уроженцем Тарусы Максимом Осиповым. 3 марта Нахров расторг контракт с Олейниковой, уволив ее с должности главврача. 6 марта Максим Осипов в Москве встретился с губернатором Калужской области Анатолием Артамоновым, и в тот же день губернатор предложил Нахрову подать заявление об отставке и восстановить Олейникову в должности. 14 марта за главу администрации вступились депутаты районного собрания. Большинством голосов (9 из 15) они высказались против увольнения Нахрова и против восстановления в должности Олейниковой. Одновременно депутаты выразили недоверие главе района, председателю районного собрания Михаилу Добрияну, выступавшему в защиту главврача. Тем не менее 20 марта Нахров все-таки подал заявление об уходе. Исполняющим обязанности главы администрации был назначен присланный из Калуги Евгений Мальцев. Олейникову восстановили в должности. Глава района Михаил Добриян покинул свой пост.
"Правду вы все равно не напишете"
Езды от Москвы до Тарусы — два часа, но этот город, в сознании любого культурного человека неразрывно связанный с именами Марины Цветаевой, Константина Паустовского, Василия Поленова, Виктора Борисова-Мусатова и многих других известных деятелей русской культуры, производит чрезвычайно убогое впечатление даже на фоне дальнего Подмосковья. Обшарпанные дома, вдрызг разбитые улицы без тротуаров, грязь по щиколотку.
Первые впечатления от общения с людьми, вовлеченными в конфликт, состояло в том, что сторонники Ирины Олейниковой охотно идут на контакт и подробно излагают свою позицию, а представители противоположной стороны словно ушли в глубокое подполье. Сам бывший глава администрации Нахров, как мне сказали, сразу после увольнения ушел на больничный и, по слухам, уехал из города в санаторий. Дозвониться удалось до его заместителя по социальным вопросам (в том числе по вопросам здравоохранения) Андрея Крюкова.
— Могли бы мы с вами встретиться? — спросил я его.
— А вы считаете, это нужно? Скажите честно, у вас есть заданная установка?
— Есть,— честно ответил я.— Моя установка — получить комментарии от обеих сторон конфликта.
— Хорошо, я подумаю и завтра утром вам позвоню.
Назавтра Крюков не позвонил. Мои попытки связаться с ним натыкались на голос автоответчика, сообщавшего, что "аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети". Наконец около трех часов дня я дозвонился.
— Знаете, я подумал и решил, что нам с вами нет смысла встречаться,— заявил Крюков.
— Почему?
— Правду вы все равно не напишете.
"Это не межличностный конфликт"
Собеседники, представляющие другую сторону, выглядели утомленными затянувшимся конфликтом.
— Я на эту тему устала говорить,— призналась Ирина Олейникова.— Да и вообще, стоит ли сейчас об этом писать? И так уже вся шумиха, поднятая прессой, нанесла большой урон имиджу Калужской области.
— Если это был конфликт только между вами и Нахровым, то, наверное, не стоит. Но, по-моему, проблема шире.
— Нет, конечно, это не межличностный конфликт,— сказала Олейникова.— Районная власть вела себя бесцеремонно не только со мной, но другие смирялись и уходили. А я оказалась упрямой и по суду снимала все выговоры, которые объявлял мне Нахров. Какой же это межличностный конфликт! Ведь и у меня в подчинении работают люди, не все из которых мне нравятся. Но надо же оценивать людей не по принципу "нравится — не нравится", а по профессиональным качествам. А с этой точки зрения за последние три года, пока у нас работают Максим Осипов и его коллега Артемий Охотин, сдвиги произошли огромные. Если в 2005 году смертность от инфаркта составляла 36%, то в прошлом году — всего 6%.
Врач-кардиолог Артемий Охотин был более словоохотлив.
— Причина конфликта очень проста,— сказал он.— Все дело в том, что Ирина Витальевна — самостоятельный и независимый руководитель, который отстаивает интересы учреждения. А первый конфликтный эпизод случился пару лет назад. Тогда по нацпроекту больнице предложили рентгеновский аппарат. Но выяснилось, что он не подходит по параметрам электросетей и надо строить подстанцию. Олейникова отказалась, тем более что такой аппарат в больнице уже был. Отказ был согласован с Нахровым. Но когда о нем стало известно в области, там это восприняли как ЧП. Нахрову предложили написать заявление еще тогда. Он этого не сделал, но объявил выговор Олейниковой. С тех пор и поехало. А когда возник фонд, то позиция администрации стала вообще непонятной: в мероприятиях с участием высокого начальства они охотно принимали участие, но в реальной работе не помогали.
— Может, они были недовольны тем, что средства, поступающие в больницу по линии фонда, шли мимо них?
— Этот момент, видимо, присутствует. Но это не главное, тем более что фонд не переводил деньги на счет больницы, а только поставлял оборудование, оплачивал учебу врачей. Главное тут то, что учреждение, находящееся на их территории, не подчиняется прямым указаниям из администрации.
— А не получается так, что вы и Осипов — кардиологи, а значит, большая часть помощи, поступающей от фонда, идет на кардиологию в ущерб другим отделениям?
— Я не думаю, что здесь был какой-то перекос. Конечно, если бы Максим Александрович был гинекологом, то, наверное, более активно развивалась бы гинекология. Но помощь поступала не только кардиологическому отделению. Например, для хирургического отделения за счет средств фонда были приобретены аппарат УЗИ, кислородный конденсатор, хирургический стол, не говоря уже о более мелком оборудовании. Знаете, вокруг больницы ходит слишком много мифов. Говорят, что мы тянем деньги из муниципалитета. Это неправда. Говорят, что мы оказываем помощь на платной основе. Это тоже неправда. У нас есть палата повышенной комфортности, где плата составляет 200 руб. в сутки, в пять раз меньше, чем в гостинице. Кроме того, на платной основе делаются анализы на ВИЧ (их приходится возить в Калугу), а также оказывается плановая помощь лицам без паспорта и без полиса. Но в целом все услуги бесплатные. И третий миф — это то, что из-за открытия кардиологического центра закрылся роддом. Закрытие роддома действительно совпало по времени, но закрылся он совсем по другой причине: просто число родов, принимаемых здесь, опустилось ниже 50 в год, а это тот показатель, при котором нерационально постоянно держать полный штат сотрудников. В экстренных случаях родовспоможение продолжает оказываться, но в обычных случаях рожениц на скорой везут в Калугу. Два часа езды — в Москве по пробкам тоже порой быстрее не доберешься.
"О победе говорить рано"
Одна из причин конфликта руководства больницы с администрацией, о которой писали СМИ, связана с тем, что администрация пыталась заставить Олейникову разместить на территории больницы центральную аптеку. А довольно большое по тарусским меркам здание, которое аптека занимает сейчас, планировалось передать под нужды администрации.
Сама Олейникова прокомментировала ситуацию кратко:
— Да, такое требование было где-то в начале декабря. Но я в ответ потребовала, чтобы было письменное распоряжение: за счет каких помещений я должна предоставить площадь под аптеку, какое отделение закрыть. Но письменного распоряжения не последовало. Да к тому же, чтобы перевести сюда аптеку, необходимо привести помещения в соответствие с жесткими требованиями, касающимися, например, хранения наркотических и психотропных веществ. А таких условий у нас нет.
Более подробно ситуацию с аптекой изложил ее заведующий Николай Беловинцев.
— Местные власти давно точили зубы на аптеку, еще года четыре назад, когда заведующей была Татьяна Тарасова — человек независимый и активно выступавший против самоуправства властей. Но в 2004 году ее уволили.
— Аптеку хотели убрать, чтобы завладеть помещением?
— И это тоже. Помещение у нас, сами видите, большое. Говорили разное: по одной версии, сюда должны были перевести отдел культуры (к слову, сегодня отдел культуры районной администрации ютится в крохотном и на вид аварийном здании.— Б. В.), но не исключено, что были и планы продажи здания. Но это не главное. Главное то, что у заместителя главы администрации Андрея Крюкова есть своя аптека. Оформлена, конечно, не на него, а на его родственницу. Он давно предлагал мне слиться под его крышей. Тогда он получил бы контроль над нашими сетями — а именно мы поставляем лекарства во все деревни района и в больницу, и в районе возник бы монополист.
— И чем все закончилось?
— Сейчас им не до этого: новый человек входит в курс дела, а из старых каждый решает проблему, как спасти самого себя. Очевидно одно: нас в больницу переносить не будут.
— То есть победа?
— Пока рано говорить. Крюков остается в администрации, а он один из главных игроков. У него помимо аптеки и такси, и земли вдоль Оки, конечно, тоже официально оформленные не на него.
"Пиар хуже коррупции"
Точку зрения, отличную от мнения руководства больницы, мне все-таки удалось услышать. Ее изложил депутат районного собрания Андрей Триченков. Он, правда, заметил, что представляет не другую сторону конфликта, а говорит "просто как здравомыслящий человек и житель Тарусы".
— Когда говорят, что в больнице был создан кардиологический центр,— это грандиозная ложь. Судя по тем документам, которые нам представила больница, там не был создан центр, а речь идет только о 14 кардиологических койках в терапевтическом отделении. Кроме того, конфликт между Нахровым и Олейниковой — это не конфликт власти с врачами, а конфликт между чиновником и чиновником. Ведь Олейникова уже шесть лет не ведет прием как практикующий врач. Но на этом конфликте пропиарились ведущие телеканалы, и он был раздут чуть ли не до уровня "дела врачей".
— Но ведь конфликт затронул и практикующих врачей.
— Я обеими руками за то, чтобы врачи продолжали работать так, как они работали и раньше. Но почему увольнение чиновника было подано как увольнение врача? Почему поднялся такой хай? Что бы изменилось в работе Осипова и Охотина с уходом Олейниковой? Разве им кто-то мешал работать дальше? И почему Максим Осипов заявил, что если Олейникову уволят, то он заберет из больницы то оборудование, которое было приобретено на средства фонда и стоит не на балансе больницы, а на балансе фонда? Что же это за благотворительность такая?
— Вы считаете увольнение Олейниковой обоснованным?
— К работе Олейниковой как главврача претензий много. Были проверки со стороны Минздрава по Калужской области, и каждая такая проверка выявляла нарушения в работе больницы. За годы работы Олейниковой в должности главного врача закрыто несколько отделений, в том числе родильное и инфекционное. Не хочу сказать, что администрация района не несет за это ответственности, но в целом все это говорит об организаторских способностях самой Олейниковой. И если и было за что наказывать администрацию, так только за то, что Олейникову не уволили раньше.
— А вам не кажется, что, вместо того чтобы выяснять отношения с руководством больницы, администрации следовало бы больше уделять внимания повседневным вопросам? — спросил я.— Например, ремонту дорог — таких кошмарных дорог я в России мало где видел, хотя они ужасны везде.
— Да на что их делать, если бюджет района на 80% дотационный? А ситуации, подобные той, что сложилась вокруг больницы, у нас возникают постоянно. У нас сегодня пиар хуже коррупции. Вот, например, год назад у нас ставили памятник Марине Цветаевой. При этом был выделен грант не только на возведение памятника, но и на благоустройство парка. Я тогда выступал за то, чтобы сначала благоустроить территорию парка, а потом уже ставить памятник. В результате памятник открыли, все большие люди из Тарусы, из Калуги, из Москвы сфотографировались на его фоне, пропиарились и забыли. А потом парк благоустраивали не на деньги выделенного гранта, а на средства городского и районного бюджетов.
"Власть становится самодостаточной"
Одним из пострадавших в результате конфликта руководства больницы и администрации стал теперь уже бывший глава района Михаил Добриян. Его основное место работы — градообразующее предприятие СКБ космического приборостроения Института космических исследований РАН, где Добриян занимает должность директора. Там мы с ним и встретились.
— Районное собрание еще 19 февраля приняло решение о том, что конфликт должен быть заморожен,— рассказал он.— Мы создали комиссию и планировали принять взвешенное решение после получения всей исчерпывающей информации. Комиссия, на мой взгляд, сделала однозначный вывод о том, что увольнение Олейниковой было необоснованным. Мое предложение состояло в том, чтобы восстановить в должности главного врача, объявить выговор Нахрову и решить вопрос о работе Крюкова. Но события развивались так стремительно и приобрели такую остроту, что это развело по разные стороны меня с администрацией и разделило депутатов районного собрания на сторонников Олейниковой и сторонников Нахрова. Для меня было неожиданностью то, что большинство, не оценивая ситуацию, а просто исходя из принципа "наших бьют", заняло жесткую позицию — что в больнице все плохо. А при этом выводы комиссии были просто приняты к сведению. В этих условиях я счел для себя невозможным продолжать оставаться на посту председателя районного собрания.
— А раньше у вас с Нахровым трения были?
— Я не могу сказать, что мы работали вообще без трений, но всегда действовали достаточно слаженно и всегда находили решения. До сих пор проблем такой остроты не возникало. Честно говоря, позиция администрации мне непонятна: за счет фонда делается хорошее дело, так поддержите его всеми силами, а не ставьте палки в колеса. Думаю, нам предстоит еще многое осмыслить: для нас это первый опыт жизни по новому закону об основах местного самоуправления.
Между тем события вокруг больницы сказались на самоуправлении самым непосредственным образом. На днях в Тарусе была создана инициативная группа по проведению собрания граждан (такая форма самоорганизации предусмотрена законом). Костяк ее составили сотрудники СКБ, но, как сказал мне один из них, Олег Исупов, причина не в том, что пострадал их шеф.
— Нас удивила позиция депутатов, и теперь мы хотим потребовать у них отчета: кто что сделал для района на своем месте, и пусть каждый изложит свою позицию,— рассказал он.— А то получается так, что свои решения они принимают сами, без всякой связи с избирателями. Ну а если власть с нами не хочет разговаривать, то придется нам самим вызвать ее на разговор.
Руководитель инициативной группы, лидер районной организации "Справедливой России" Юрий Фадеев, сам в 1990-е годы занимавший должность заместителя главы администрации, заметил:
— Я вижу задачу шире. Речь идет о том, что в отсутствие гражданского общества власть становится самодостаточной. А то, что сейчас творится в Тарусском районе,— это полный беспредел. И речь не только о больнице, но и о выделении земель в пойме Оки и о других злоупотреблениях. При этом команда районной власти формируется не по профессиональному признаку, а по принципу личной преданности — "мы с тобой одной крови".
— Разгоревшийся скандал пошел вам на пользу?
— Несомненно, на пользу. Многих это заставило задуматься. Думаю, через три года, когда будет избран новый состав районного собрания, он будет совсем другим.
Многоточие вместо точки
Конфликт вокруг тарусской больницы одновременно и типичен и не типичен для России. Стремление власти любого уровня прибрать к рукам любые учреждения и организации, находящиеся в ее ведении, безусловно, типично для любого уголка России. Только вот во многих сотнях других районов конфликты, подобные этому, проходят незамеченными и постоянно заканчиваются в пользу властей предержащих.
В данном случае, безусловно, на руку руководству больницы сыграло то, что в центре конфликта оказался известный московский врач, обладающий широкими связями как в профессиональной среде, так и в той среде, которую принято называть широкой общественностью и которая формирует то, что именуется общественным мнением. Интернет и центральные телеканалы сыграли свою роль, и, казалось бы, в конфликте можно ставить точку.
Однако точку ставить рано. Восстановление в должности главврача и отставка главы администрации не устранили глубинных причин, лежащих в основе конфликта. Остался на своем посту один из ключевых участников событий вокруг больницы замглавы администрации Крюков. В полном составе сохранен и, вероятно, будет работать до истечения полномочий в 2010 году депутатский корпус. Свою позицию по поводу конфликта депутаты не изменили, а у каждого есть свои личные коммерческие и иные интересы. Кто придет на смену Нахрову и Добрияну и как поведут себя новые руководители в отношении больницы, сегодня сказать трудно.
Да и сама история не позволяет сделать вывод о том, что роль широкой общественности в разрешении конфликта была решающей. Конфликт в Тарусе стоит в одном ряду с другими подобными конфликтами последних месяцев — закрытием и открытием Европейского университета в Санкт-Петербурге (см. стр. 22), переводом бывшего вице-президента ЮКОСа Василия Алексаняна из тюремной больницы в гражданскую, арестом и последующим освобождением лидера петербургского "Яблока" Максима Резника. Во всех этих случаях события развивались вроде бы по демократическому сценарию: широкое возмущение общественности заставляло власти идти на попятную.
Однако на самом деле и там, и в Тарусе решающую роль сыграло не общественное возмущение и не торжество закона в лице, например, судебных органов. Главную роль во всех подобных ситуациях играет вмешательство исполнительной власти более высокого уровня. А значит, старая российско-советская традиция решения вопросов по воле доброго царя-батюшки (президента, губернатора, секретаря обкома) продолжается.