В субботу в театре Morph прошла премьера спектакля "Сальвадор". С нелицеприятной биографией Сальвадора Дали знакомилась ТАТЬЯНА ДЖУРОВА.
Молодые театры в Петербурге рождаются редко и выживают в тех случаях, если возделывают собственную грядку. У Morph она была, и росли на ней пантомима вместе с театром кукол. У создателя Morh (бывшего ProVoda) Сергея Хомченкова, поучившегося в студии Антона Адасинского и закончившего кукольный курс Николая Наумова, она была. Ноу-хау театра хорошо сработало в "Метаморфозах" по "Превращению" Франца Кафки, где куклы играли бытовое окружение героя, а люди его психику.
В "Сальвадоре", поставленном однокурсником господина Хомченкова Сергеем Столбовым, от кукол отказались, а биографию художника разыграли с помощью непритязательной пантомимы средней руки. Творчество Дали — почва, паханая и перепаханная пластическим театром. В одном только театре "Диклон" "Снов Сальвадора Дали" ("оранжевого", "красного" и прочих) насчитывалось несколько штук. А театр-студия "Человек" и сейчас играет "Анаморфозы шута".
Спектакль Сергея Столбова не предлагает зрителям ничего свежего, помимо разоблачительно-скептического взгляда на фигуру главного героя. Действие разворачивается среди развешенных на веревках подрамниках, движение которых на фоне освещенной стены создает экспрессионистскую игру теней. Музыка, световая палитра, то сомнамбулические, то убыстренные, как в немом кино, движения актеров вкупе создали ряд картин, приятных, но не обязательных.
Дали (Сергей Хомченков) предстает честолюбцем, а его облик — чередой имиджей. То Сальвадор появляется в треуголке Наполеона и под аккомпанемент оваций рассеянно-надменным взглядом обводит зал; то примеряет образ святого, излечивающего "паству" снисходительным движением руки. Позже инфантильно расслабленного героя берет в оборот пара предприимчивых "гомункулусов" в белых масках (Анна Буданова и Анна Голубева), очень напоминающих инопланетянина из одноименного спилберговского фильма, и черных костюмах (не иначе как Андре Бретон с Луисом Бунюэлем). Вместе с Сальвадором они деловито разыгрывают пантомиму: костыли превращаются в лопаты, которыми роют могилу Дали, в крест на могиле, нимб за его головой, вилки, которыми "пригвождают" к полу его извивающееся тело. Они же создают новый "андрогинный" имидж Дали: красная юбка, красная роза за ухом и шикарные усы из пены для бритья.
С появлением на сцене Галы (Анна Голубева) спектакль становится более забавным, хотя и наглядно-иллюстративным. Эта дама с томно-змеиными движениями провоцирует Дали на ранее ему не свойственный всплеск мужественности. Между ног героя из под красной юбки вдруг прорастает выразительно мимирующая голова-фаллос, преследующая Галу плотоядным взглядом (Анна Буданова). Роль мадам Элюар в жизни гения авторы спектакля оценивают отрицательно. Облачившись в одно пальто на двоих (знак единения) чета отправляется в Париж (обозначено Эйфелевой башней), где встречает женщину с телефонным аппаратом вместо головы. А потом, после фонограммы с речью Гитлера, обвешавшись подрамниками, бегут в Америку (обозначено статуей Свободы) торговать сюрреализмом, где встречает Женщину-тромбон.
Между двумя этими событиями режиссер, вспомнив, что неплохо бы и об эстетике Дали пару слов сказать, демонстрирует фокус с рамой, которая, оказавшись поролоновой, в умелых руках Галы выразительно стекает и скручивается всевозможными узлами. Далее мистическая фигура с ножницами одну за другой перерезает нити, на которых подвешены рамы, и Дали становится коммерсантом от искусства. Окончательное падение гения обозначено дождем из металлических дензнаков. О том, что произошло с мистером и миссис Дали дальше, сценическая версия его биографии умалчивает.