Изнеженный Бетховен
Концерт Владимира Фельцмана и Владимира Зивы в консерватории
рекомендует Дмитрий Ренанский
Еще пару лет назад при упоминании фамилии Фельцман в отечественном околомузыкальном сообществе первым всплывало имя советского песенника Оскара Фельцмана. Но на Западе фамилия уже тогда прочно ассоциировалась с именем Владимир. О выдающемся американском пианисте, дирижере и педагоге Владимире Фельцмане у нас слышали, кажется, лишь самые близкие друзья и родственники музыканта. Это вполне объяснимо: с тех пор как 21 год назад он эмигрировал в Америку, на родине он появлялся очень нечасто. А если и приезжал, то, как правило, не с публичными концертами, а с частными визитами. Изредка Фельцман записывался в любимом БЗК, но тоже для себя. Меломаны передавали по рукам фельцмановские записи Баха и Шопена, и никто не мог толком понять, неужели этот изнеженный, чуть герметичный пианизм принадлежит консерваторскому выпускнику Якова Флиера, обладателя стальных пальцев и яркой романтической харизмы, победителя сложнейшего конкурса имени Маргариты Лонг в 1971 году.
В Америке Владимир Фельцман обосновался в 1987 году. Его отъезд на Запад был хорошо подготовлен — к тому времени в активе у музыканта был не один диск, выпущенный престижным лейблом RCA-BMG. О такой карьере, как у Фельцмана, иные эмигранты могли только мечтать: в том же году пианист не только дебютировал на главной концертной площадке мировой академической музыки — в нью-йоркском Карнеги-холле, но и играл сольный концерт в Белом доме для президента Рейгана. Из отечественных музыкантов подобной чести удостаивался мало кто, разве что легендарный Владимир Горовиц. В подобном положении любому другому оставалось лишь пожинать плоды славы. Но Владимир Фельцман рассудил здраво: мало ли по миру пианистов с крепкими пальцами и добротной школой — и за каких-то пять-десять лет из не слишком оригинального романтика превратился в одного из самых уважаемых в мире интерпретаторов Баха и венских классиков. Дискография Фельцмана говорит сама за себя: баховское "Искусство фуги" и его же "Гольдберг-вариации", три последние сонаты Бетховена — что ни опус, то ребус для истинных интеллектуалов.
Но назвать его исполнительский стиль холодным язык не поворачивается. Игра Фельцмана по-сибаритски красочна и даже чуть гедонистична. Именно Баха он играл на первом после долгого отсутствия на родине сольном концерте. Фрагменты "Хорошо темперированного клавира" покорили совершенством структурного мышления и безукоризненностью звукового воплощения — из отечественных пианистов такого сумрачно-пастельного Баха не играл никто и никогда. В последние годы музыкант относительно часто выступал в Петербурге по приглашению давнего знакомца Валерия Гергиева, а вот с Москвой как-то не заладилось. Грядущая программа Владимира Фельцмана и Московского симфонического оркестра под управлением Владимира Зивы с тремя клавирными концертами Моцарта, Бетховена и Рахманинова в программе — редкая возможность оценить искусство изощренного эстета и интровертного аристократа.
Большой зал консерватории, 15 апреля, 19.00