Когда ограничивают розничные цены административными методами, начинаются чудеса. Если, например, ограничить цены на бензин, в бензовозах оказывается больше бензина, чем записано в документах.
 |
Есть такое интересное понятие, как «шапка». «Шапкой»
называют то, что в бензовоз наливается свыше определенного по
правилам безопасности уровня. С помощью «шапки» можно намухлевать
так, чтобы вывезти с завода больше, чем записано в документах, и
продать налево.
Следующий шаг: продажа бодяги под видом бензина. Покупают ее на
старых советских перегонных заводах, добавляют какую-то турецкую
химию и продают. Когда начался кризис 1998-го, пытались заморозить
цену на бензин, клеймили спекулянтов. Но нефть ведь мы продаем за
доллары, поэтому внутренняя цена тоже поползла. И очень уважаемые
заправки наливали такую вот бодягу. Некоторые из сетей заправок до
сих пор расплачиваются за «косяки» того времени. У них дорогой
бензин, хорошие магазинчики и всегда есть заправщики, но все равно
гуляет молва, что бензин плохой. Хотя бензин уже давно нормальный —
я на всех своих Porsche проверил.
Если гайки закручиваются дальше, на следующем этапе возникает идея
наливать в один бак не больше 10 литров или даже не больше трех
(как недавно было в Иране). Тогда у заправок выстраиваются очереди,
а людям приходится платить больше, чтобы долили сверх нормы.
Отличный результат ограничения цен. И по такому сценарию
развиваются события на любом рынке. Сначала, конечно, наблюдается
позитивный эффект, поскольку у любой компании всегда есть резервы
по снижению прибыли. То есть лишить компанию части заработка, чтобы
она недозаработала небольшое количество процентов, можно — на
какое-то время люди ужмутся. Но закладывать такой подход в бюджет
компании нельзя, потому что ей необходимо как-то развиваться.
Только тем, кто никогда не создавал прибавочного продукта, кажется,
что ограничивать цену можно бесконечно.
Предельно низкой цены можно добиться двумя путями. Либо убрать
лишние налоги с производства и переработки, либо просто
способствовать увеличению розничной сбытовой мощности, сняв все
ограничения в работе ритейлеров. Пусть заправок будет так много,
что они сядут друг другу на шеи. Тогда будет высочайший сервис и
минимальная наценка.
А вот каждый поворот тисков, зажимающих цену, вызовет новый приступ
больного ответа рынка. В Белоруссии, например, есть закон,
ограничивающий цены на минимальный продуктовый набор. Наш
управляющий по Белоруссии говорил мне, что покупают его только
люди, находящиеся в самом низу социальной лестницы, а чаще даже вне
ее. По его словам, хлеб из этого набора вообще есть невозможно,
поскольку он «сделан из необработанных злаков, травы и
картона».