Времена, когда Зверев приезжал с одной‑единственной целью чему-то научить тружениц от сохи, давно кончились. Тогдашний законодатель модничал от всей своей широкой души и вытанцовывал на высоченных каблуках, однако руками работать тоже не забывал — по-честному стриг и чесал, тетки млели, смотрели, вздыхали и возвращались обратно в салоны, пергидролить и химичить — все были при деле. Обладатель четырех национальных премий «Овация», чемпион мира и абсолютный чемпион Европы ушел по этой извилистой дороге славы так далеко, что остался в гордом одиночестве: сколько ни учи эту неблагодарную публику, а они все одно стригут точно так же, как два десятилетия назад.
Сейчас Сергея с инструментом в руках увидеть практически невозможно — ему все некогда: то он в телевизоре томно матерится, то сладко поет в микрофон, то, роскошно‑голый, задумчиво прикрывает руками причинное место на афише. Рядом пишут: «Звезда в шоке». Не очень понятно, от чего именно глянцевый герой пришел в такое состояние — вот, обещают, приедет барин, он все и расскажет, и покажет. То, что вокальные данные отсутствуют напрочь, никого не смущает — мало ли, в конце концов, на эстраде людей не только без голоса, но и без слуха? Его феноменальность скорее объясняется другим: он — этакий слепок с Мэрилина Мэнсона. Блеклая, так сказать, копия. Сексуальность, доведенная до стадии андрогенной асексуальности — никакая нормальная женщина не станет всерьез грезить о таком мужчине, на знамя гей-культуры тоже никак не тянет, вместе с тем толпы обоих полов и ориентаций готовы платить за счастье наблюдать Зверева. Необычность образа, доведенная до гротеска, становится самоцелью: коллекции одежды шьются буквально к каждому шоу, однако нет ни одного бутика, в котором можно было бы приодеться частным образом, коллекции стрижек показываются на этих же шоу, однако даже самые эпатажные деятели сцены не слишком торопятся примерять образ, предложенный стилистом — что уж говорить об остальных? Вот и остается звездить самому, да петь — он уже не персонаж, но культурный образ хэнд‑мэйд, образ настолько же яркий, насколько бессмысленный и усредненно-обезличенный. В конце концов, имя уже заработано, почему бы не обратить его в звонкую монету? Человеку еще растить сына. Рукотворность счастья у каждого своя. Осталось дождаться позитива в названии следующей программы или альбома.
Оксана Файрклоуг
