29 апреля, в свой профессиональный праздник — Международный день танца, балетная труппа Михайловского театра показала премьеру — "Спартак" Арама Хачатуряна--Георгия Ковтуна. Побывавшая на генеральной репетиции ОЛЬГА ФЕДОРЧЕНКО готова опровергнуть ряд слухов, витавших вокруг новой постановки.
Зрелище действительно оказалось отменным. Сценография Вячеслава Окунева напрочь отвергает модный в последние годы оформительский минимализм. Многоярусные вращающиеся конструкции Вячеслава Окунева то складываются в тюремные казематы, то образуют цирковую арену, то трансформируются в роскошную пиршественную залу. Костюмы затейливы, колорит эпохи соблюден. Рядом с историческими тогами — условно-балетные костюмы воинов и гладиаторов, состоящие из трусов и голых торсов, перевитых ленточками. Народу на сцене много: в спектакле занята вся балетная труппа, массовка плюс хористы. Из мелких курьезов отметились усатые патриции из числа артистов хора — все-таки в Древнем Риме носить усы и бороды было неприлично, тем более для работников высшего правительственного звена.
Про хор — не описка корреспондента Ъ. Музыкальный руководитель постановки Владимир Рылов усовершенствовал партитуру Арама Хачатуряна, введя в нее мощные хоровые эпизоды на латинском языке. Хоры вполне органично вписались в спектакль, добавив стереофоничности. Оркестр под управлением Карена Дургаряна звучал мощно и смело, даже не верилось, что вся эта музыкальная роскошь вырывается из одной из самых небольших оркестровых ям Петербурга.
"Спартак" — "священная корова" отечественного державного балета. Спектакль всегда что-нибудь символизировал, в нем всегда можно было усмотреть дерзкие аллюзии и провести смелые параллели. Леонид Якобсон, сочинивший "Спартака" в Ленинграде в 1956 году, говорил о выморочности и иссушающей внутренней пустоте властей предержащих; Юрий Григорович в московском спектакле 1968 года — о несокрушимости идей и о том, что эта власть с людьми делает.
Несомненно, Георгий Ковтун этот исторический ряд не замкнет и рядом с гениями не встанет: его трактовка далека от глобальных обобщений Якобсона и Григоровича и прямо-таки бесхитростна — избегайте случайных связей, и все будет хорошо. Гладиаторы восстали, потому что им после тяжелого трудового дня не предоставили, как накануне, наложниц. Римская знать морально разложилась и окончательно деградировала вследствие непрекращающихся совокуплений в особо извращенных формах. Древнеримский народ тоже разленился и вместо того, чтобы возделывать в поте лица хлеб свой, "ловит пастушек, переодевшихся овечками" (текст либретто). Да и брутальные спартаковцы "зажигают" с засланными в их стан куртизанками, собственно, из-за чего и погибают, не успев разжать сладострастных объятий.
Хореография господина Ковтуна изначально была мертворожденной. Вряд ли умение компилировать комбинации "из Григоровича" (знаменитые прогибы в воздухе), классики (жете по кругу) и "смелых" движений из арсенала стрип-баров (Танец гадитанских дев) можно считать веским аргументом для присуждения специальности "балетмейстер". В предложенных условиях каждый из солистов старался в меру своих способностей. Солист труппы Бориса Эйфмана, обладатель "Золотой маски-2008" Юрий Смекалов (Спартак) пытался одарить героя рефлексией эйфмановских героев. Марат Шемиунов (Красс), все четыре часа сценического времени безуспешно пытавшийся совладать со своими длинными руками и ногами, представил грозного римского полководца обаятельным рубахой-парнем с авторитетом дяди Степы. Екатерина Борченко (Фригия в данной постановке зовется Валерией) старательно щурила глаза и широко открывала рот, изображая и высшую степень отчаяния, и проникновенный лиризм. Лучшей из квартета главных героев стала Елена Евсеева (Сабина, так здесь зовется Эгина) — ее лихая смелость и безрассудный бесовский темперамент нашли достойное применение в фигурах, которые господин Ковтун "прописал" для партии самой развратной куртизанки.
При всем при этом "Спартак" будет обречен на успешный прием публикой. Под популярную музыку Хачатуряна хореограф и его танцовщики могут творить все что угодно — все равно публика сможет смотреть на непростые траектории декорационных плоскостей, внимательно изучать костюмы исполнителей, оценивать навыки владения мечами и копьями. Что же до самого главного и на первый взгляд самого невероятного слуха об участии в спектакле живой тигрицы — все правда: тигрица была. Шокированные зрители даже не решились аплодировать — мало ли что.