8 мая президент России Владимир Путин стал свидетелем того, как коммунисты публично, с трибуны Госдумы отказали ему в доверии стать премьер-министром. Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ считает, что на этом заседании Владимир Путин добивал врага, нанесшего ему поверхностную рану, его же оружием.
Утро 8 мая в Госдуме было заполнено ощущением праздника. Это был еще не сам праздник. Праздник должен был начаться позже, с приездом Дмитрия Медведева и Владимира Путина, которого предстояло утвердить на посту премьер-министра. Однако по большому счету праздник был уже в разгаре, он не прекращался с 7 мая, когда Дмитрий Медведев принес президентскую присягу, и обещал продолжиться 9-го военным парадом и 10-го и 11-го — подмосковными народными гуляньями.
Правда, уже было понятно, что для кого-то это будет праздник со слезами на глазах. Фракция КПРФ устами своего лидера Геннадия Зюганова накануне предупредила, что не будет голосовать за кандидатуру Владимира Путина на пост премьер-министра. Ее депутаты шли в зал заседаний с такими мрачными лицами, что казалось, будто это не они собирались отказать Владимиру Путину в этой любезности (а это и была любезность, потому что было понятно, что его утвердят и без их поддержки), а это он им отказывает в праве на существование, и вот они шли в зал, словно на заклание, а не как в последний и решительный бой. Впрочем, бой этот и правда для них рисковал оказаться последним. Может быть, именно это они и понимали, заходя в зал.
Дмитрий Медведев заявил, представляя Владимира Путина, что тот ни в каких рекомендациях не нуждается, потому что "за его плечами два срока президентских полномочий".
— Мы знаем,— сказал он,— как много сделал президент Путин для укрепления российской государственности.
Дмитрий Медведев не сказал, что Владимир Путин — бывший президент, он, в конце концов, говорил о том времени, когда тот работал президентом, но двусмысленность все равно возникла.
— Я думаю, что ни у кого нет сомнений в том, что наш тандем, наше сотрудничество будет только укрепляться,— произнес Дмитрий Медведев еще одну ключевую и, скорее всего, самую спорную свою фразу на посту президента России, именно потому, что об этом сейчас больше всего и спорят.
Владимир Путин заявил, что "правительство может быть по-настоящему сильным и эффективным лишь в том случае, если оно может в полной мере опереться на законодательную власть". К этому моменту он, правда, понимал, что в полной мере опереться уже никак не получится, об этом накануне ему ясно сказал Геннадий Зюганов.
— Я сразу же хочу перед вами извиниться: у нас не состоялись консультации во фракциях,— добавил господин Путин.— Мы это обязательно сделаем. Дело в том, что у нас праздник приближается завтра большой. И президент посчитал, что необходимо все формальные процедуры завершить сегодня с учетом того, чтобы все должностные лица государства приняли участие в Дне Победы.
Это был самый слабый момент в позиции господина Путина. Консультаций с фракциями и правда не было. Была ритуальная консультация с лидерами фракций. Но премьер утверждается после консультаций с фракциями. Так было всегда. И теперь этого не произошло. Правда, как только что выяснилось, честь отвечать за это решение Владимир Путин возложил на Дмитрия Медведева. А сам господин Путин оказался тут совершенно ни при чем.
Владимир Путин, как стало ясно, будет отвечать за то, чтобы по объему ВВП Россия обошла Великобританию, причем в ближайшее время. Учитывая его особое отношение к этой стране, для него это и правда принципиальная задача.
Владимир Путин пообещал бороться с инфляцией, он пообещал сделать Россию одним из мировых финансовых центров и даже посвятил присутствующих в некоторые детали того, как он собирается достичь такого эффекта.
Выяснилось, кроме того, что "надо создавать по-настоящему массовый класс инвесторов" и что "на рынке ценных бумаг нужен комфортный налоговый режим".
Владимир Путин заявил: "Мы изымаем в бюджет разными способами с помощью НДПИ и таможенных вывозных пошлин 75-80% прибыли нефтяных компаний". То есть он, будучи неутвержденным премьером, ни на секунду, даже мысленно не отделял себя от государства и от людей, принимающих решения.
— В значительной степени из-за этого растет количество выведенных из оборота низкодебетных скважин. Вяло идет разведка и разработка новых месторождений,— сказал он.
— Для стимулирования добычи и переработки нефти настало время принять решение о снижении налоговой нагрузки на этот сектор экономики,— произнес Владимир Путин, и лучшего лоббиста этой отрасли даже и желать не стоит.
Господин Путин подтвердил, что будет снижен НДС, правда, не внес никакой ясности, когда и на какую цифру. И он еще несколько раз произнес словосочетания "предпринимательская свобода" и "устранение административных барьеров", ласкающие слух свободного предпринимателя.
Владимир Путин говорил примерно 45 минут. Это была либеральная речь, лишенная к тому же до сих пор неизбежного внешнеполитического пафоса. Внешней политикой будет заниматься господин Медведев, он и станет произносить все те слова, которые так не нравятся Западу. Как ни странно, именно теперь у Владимира Путина есть шанс Западу понравиться. Правда, это, видимо, последняя из задач, которые он будет ставить перед собой на посту премьера.
Каждая фракция получила право задать Владимиру Путину по два вопроса. "Единая Россия" от этой чести великодушно отказалась. У нее нет вопросов к господину Путину. У нее для него только ответы.
Депутат-коммунист Олег Смолин спросил у господина Путина, "какое влияние на цены окажет последнее решение старого правительства резко поднять тарифы, особенно на газ и электроэнергию".
— Мы должны поддержать наших энергетиков, для того чтобы в конечном итоге вытащить всю экономику,— заявил господин Путин, который показывал себя на этой встрече просто каким-то ставленником крупного капитала.
Анатолий Локоть, еще один депутат-коммунист, сказал Владимиру Путину, что "опираться можно только на то, что сопротивляется". Он хотел, видимо, призвать Владимира Путина опереться на КПРФ. Но Владимир Путин не обратил должного внимания на эту отчаянную просьбу.
Вопросы при этом были вполне лояльными, ответы тоже. Окончательные мнения фракций формулировали их лидеры.
— У Владимира Владимировича Путина есть хорошее качество,— произнес Геннадий Зюганов.— Он умеет слушать, делает заметки, комментирует...
Господин Зюганов, видимо, намерен был объяснить членам своей фракции, почему он до сих пор с таким удовольствием ходил на эти встречи и вообще почему его так часто все эти годы видели в Кремле.
— Правда, на этих встречах отсутствовали представители правительства,— добавил он.
Именно в это время, как стало понятно, они обдумывали, "как сильнее обобрать наших граждан".
— Я считаю, Путину повезло,— добавил Геннадий Зюганов.— За эти восемь лет не было ни одной холодной зимы и ни одной засухи.
То есть все эти годы Господь Бог благоволил Владимиру Путину и отказывал в милости Геннадию Зюганову.
— Но мы оцениваем это время как время упущенных возможностей,— сказал господин Зюганов.
С этим невозможно было не согласиться: КПРФ все эти годы методично теряла свои проценты на выборах.
Затем господин Зюганов перешел на личности. Министр финансов Алексей Кудрин, по его мнению, "убьет любое живое дело, любую инициативу". Министр обороны Анатолий Сердюков "не знает военного языка"... Министра науки и образования Андрея Фурсенко лидер КПРФ "палкой выгнал бы из правительства" (если бы она у него была).
Геннадий Зюганов перечислял людей, которые, без сомнения, войдут в новое правительство, и то, что еще через несколько мгновений в этом списке оказался Михаил Швыдкой ("Что касается кандидатуры Швыдкого — это вне комментариев"), указывало на то, что и ему придется еще, возможно, поработать на благо России.
После этого Геннадий Зюганов, обращаясь к Владимиру Путину, увлекшись своим собственным энтузиазмом, в котором он отказывал себе долгие восемь лет, сказал следующее:
— Для вас был лучший вариант — быть президентом России и Белоруссии, я вас столько раз уговаривал сделать это, а вы не согласились!
Так и выяснилось, что на самом деле Геннадий Зюганов никогда не был против антинародного режима Владимира Путина, а уговаривал его остаться, по сути, на третий срок, выбрав один из лежащих на поверхности вариантов продления высших госполномочий.
Лидер КПРФ проговорился, и если бы его партия была действительно в рабочем состоянии, то одна эта фраза должна была бы стоить Геннадию Зюганову его собственных полномочий в этой партии.
Владимир Путин смотрел на Геннадия Зюганова не мигая.
— Вашу кандидатуру на пост премьер-министра мы поддержать не можем и голосовать будем против,— закончил борьбу с новым режимом Геннадий Зюганов.
Было несколько способов ответить ему. Можно было просто не заметить того, что он сказал. Можно было, как это обычно делает господин Путин, прокомментировать эти слова после того, как выскажутся все. А можно было дать слово Владимиру Жириновскому.
Это и случилось. Лидер ЛДПР говорил четверть часа. Он ничего не сказал о том, поддерживает или не поддерживает его партия кандидатуру Владимира Путина. Ему было не до того. Он полностью сосредоточился на моральном облике строителей коммунизма и лично Геннадия Зюганова. Он припомнил ему все: упущенные не за 8, а за 70 лет возможности, уехавшую из страны гордость нации, расстрелы и тюрьмы, сданную как-то ночью в августе 1991 года власть...
— Я сам стоял за парусиновыми ботинками в советское время! Радио не было, я незаконно подключился к радиоточке! А где моя фабрика?! Дом мой где?! — кричал, обращаясь к Геннадию Зюганову, Владимир Жириновский.— Вы вырезали всю полицию царской России! Вы ученых погрузили на теплоходы!
Геннадий Зюганов ни с чем не спорил уже. Он понимал, что сам навлек на себя это стихийное бедствие, от которого теперь не укрыться никаким депутатским мандатом. Он мог забыть о депутатской неприкосновенности — Владимир Путин мог бы сказать, что господин Жириновский терзает его, как Тузик грелку.
— Чай чей?! — кричал лидер ЛДПР, показывая на чашку на трибуне.— Кто недопил? Зюганов пил?! Уберите! Принесите другой чай!
Кто-то сказал ему, что это, может, Путин пил, но лидер ЛДПР уже ничего не слышал. Он расправился с 300-миллионным населением США ("Там впереди продовольственный кризис: чем кормить их будут?!!"), заорал на человека, который принес ему другую чашку ("Все проверил?!"), и, наконец, дождался, что ему отключили микрофон, но только потому, что его время, увы, прошло.
Он так и не сказал, поддерживает ли его партия кандидатуру господина Путина. Это было и так понятно: если господин Зюганов против, то господин Жириновский — за.
После него Николай Левичев ("Справедливая Россия") и Борис Грызлов с их безоговорочной и единодушной поддержкой Владимира Путина смотрелись бледно и даже, можно сказать, мертвенно бледно. И не было человека, который бы на этом фоне смотрелся бы выразительно.
За Владимира Путина проголосовали 392 человека. Против — 56. Господин Грызлов заявил, что это рекордный показатель, спеша как можно скорее зафиксировать его и надеясь, возможно, что именно эти слова, а не речи Геннадия Зюганова и Владимира Жириновского войдут в новейшую историю России. Но ведь понятно, что по итогам голосования шанс войти в историю получила только чашка Геннадия Зюганова, из которой отказался пить Жириновский.
Можно было закончить на этом заседание. Все амбиции, кажется, были удовлетворены. Кроме одной. Господин Путин все-таки оставил за собой последнее слово.
— То, что оппозиционная партия — фракция КПРФ не голосовала (на самом деле они голосовали, только против, и, видимо, после этого и правда перестали существовать для него.— А. К.),— продолжил господин Путин,— считаю это тоже нормальным абсолютно. Но мне кажется, что эта фракция не голосовала не потому, что что-то не удалось в последние годы, а именно потому, что мы многое сделали, и это снижает их политические амбиции.
Коммунисты его, конечно, ранили. Рана была поверхностной, но вид собственной крови изумил Владимира Путина. В конце концов, он первый раз за много лет слушал, как против него публично выступают в его же присутствии.
Закончил Владимир Путин в стиле пленумов ЦК КПРФ (и "Единой России"). Он, конечно, сам хотел добить врага его же оружием. И выбрал безотказный прием.
— Николай Михайлович Харитонов передал мне сейчас письмо рабочих совхоза "Звениговский", это было до голосования,— произнес премьер.— И здесь они обращаются ко мне как к председателю правительства Российской Федерации... Мне очень приятно, что мнение рабочих совхоза "Звениговский" совпало с мнением подавляющего числа депутатов Государственной думы.