Имя несуществующее
Успешность любого проекта довольно часто принято оценивать на основании времени его жизни после ухода отцов-основателей. Скажем, империя Александра Великого после того, как сам Александр погиб в процессе триумфального возвращения на родину, не просуществовала и нескольких лет. Владимир же Ульянов-Ленин, напротив, скончался едва ли не в самом начале существования созданной им империи большевиков, однако последующие 70 лет советской власти практически всех несогласных убедили в том, что его дело было, есть и будет живее всех живых. О других примерах "тысячелетних" империй на этом фоне даже говорить смешно — "вековые" монументы, как известно, зачастую сносились задолго до появления признаков окончания этих самых веков. А то и просто сгнивали за ненадобностью.
История российского рынка госбумаг в данном плане показательное исключение. Готовя этот выпуск BG, мы столкнулись с характерным феноменом. Никто из людей, с которыми мы говорили относительно 15-летия рынка ГКО, даже не упомянул, что этих бумаг уже давно не существует. Причем с начала 2007 года — даже официально, по данным Минфина РФ. Фактически же — с начала 2004 года, когда объем их обращения стал совсем уж мизерным; соответствующий же государственный долг к тому моменту был практически полностью переоформлен в более долгосрочные облигации ОФЗ.
Но, видимо, такова уж магия букв и цифр. Почти пять лет отсутствия на рынке самих бумаг не лишили их аббревиатуру знаковости. И дело здесь, думается, не только в том, что именно по ГКО в свое время был объявлен дефолт — мы же все-таки разговаривали с профессиональными участниками рынка, а не с обывателями. И уж, конечно, не в том, что именно на время заимствований в данной форме пришлись самые драматические моменты новейшей российской истории — путч 93-го года, закончившийся расстрелом из танковых орудий здания парламента, президентские выборы 96-го года и т. п.— кто теперь вспомнит, на что тогда деньги занимались? Просто кто-то всегда должен быть первым — уйти в безумный азиатский поход, устроить революцию, попытаться организовать через семь десятилетий после этой революции цивилизованный рынок, наконец. О безумцах последнего типа — наш BG.