Нарядная воинственность

комментирует Сергей Ходнев

Благодаря здоровой амбициозности Музеев Кремля в тамошних выставочных залах побывали за последние годы буквально тонны заемных сокровищ государственного значения. В череде драгоценностей и раритетов, которые некогда держали при себе либо даже на себе разнокалиберные монархи Европы, пока было только одно дальневосточное исключение: выставка из пекинского "Запретного города", бывшей резиденции императоров Китая. Теперь будет еще одно — экспонаты новой выставки прибыли из Токио, и это гастроли совершенно исключительного свойства.

На сей раз в проекте "Императорские и королевские сокровищницы в Кремле" участвует Токийский национальный музей, который, конечно, формально в императорские сокровищницы не запишешь. Но наш формальный взгляд на вещи, как известно, не всегда себя оправдывает, когда дело касается японской ментальности даже в общем, а уж насчет всего, что связано с японской монархией, и говорить не приходится. Кого, спрашивается, вы удивите в Европе самим фактом того, что короны, скипетры и прочие регалии хотя бы время от времени принято выставлять в витрину на обозрение лицам всех сословий? Между тем в Японии, высказав желание поглядеть на императорские регалии, вы рискуете вызвать как минимум изумление. Потому что эти самые "священные сокровища" там оберегаются так, как у нас разве что ядерный чемоданчик; само их местонахождение — тайна, их не может видеть никто, кроме императора и высшего духовенства. Это теперь, в XXI веке. Но и в 1945 году император Хирохито был, по слухам, гораздо больше озабочен их сохранностью, чем неминуемой военной катастрофой.

Те редкости, которые предоставил для выставки Токийский национальный музей, разумеется, обладают менее грозной и мистической степенью ценности — но не очень-то и намного, если судить хотя бы по волнению, выказанному Токийским национальным музеем. Выставке предшествовали долгие годы переговорной подготовки, настолько обстоятельной, как если бы речь шла не о выставочном проекте, а об урегулировании территориальных претензий. Ибо настолько представительные выставки за пределами Японии Токийский национальный музей проводит невероятно редко. Более того, среди десятков экспонатов есть предметы, имеющие официальный статус "особо важного культурного достояния" или даже "национального сокровища", и, как легко догадаться, они даже поодиночке вывозятся из Японии нечасто.

Растолковывая европейцам своеобразие тогдашнего государственного устройства Японии, миссионеры-иезуиты в XVII веке проводили наглядные параллели: мол, сам император-микадо — это верховный первосвященник, а при нем есть мирской правитель — сегун, и это как у нас: есть папа римский, а есть император Священной Римской империи. С этой точки зрения, экспонаты выставки и впрямь оказываются императорскими сокровищами, потому что связаны они в первую очередь с сегунами из клана Токугава (фактически правившими страной с начала XVII века по 1860-е годы), с их эпохой и с тем классом, от лица которого они и правили, то есть с самураями.

Что самураи ели суси, сочиняли хайку и при случае делали харакири, всем известно, но из этого все-таки не очень понятно, что же это были за персонажи. Подражая сделанному Верой Марковой классическому переводу "Записок у изголовья" — Сэй- Сенагон, где при японском дворе мелькают фрейлины, камеристки, канцлеры и епископы, следовало бы назвать их скорее рыцарями. Как и европейское рыцарство, самураи когда-то были просто рубаками-дружинниками, потом постепенно стали привилегированным воинским сословием со сложной иерархией, в которой были и могущественные аристократы, и бедолаги-однодворцы. Кодекс чести самураев, как и в случае их европейских коллег, основывался на чувстве вассального долга и ревностном служении сюзерену. Как и рыцари, самураи в конце концов просто-напросто устарели, но перед этим опять же успели стать носителями далеко не солдатской культуры, и знаменитые самурайские мечи стали таким же почтенным, драгоценным, но все-таки номинальным знаком отличия, как декоративные шпаги европейских дворян.

Именно в высшей степени нарядную воинственность самураев иллюстрирует раздел выставки, располагающийся в Успенской звоннице. Великолепные доспехи и оружие тончайшей работы (один из мечей, XI века, — самый старый в Японии) иллюстрируют не столько намерение зверски "замочить" всех возможных противников, сколько рыцарственную гордость своим статусом воина и уважение к изысканной красоте вещей, даже самых простых или самых угрожающих. Ну а экспозиция в Одностолпной палате показывает, что и мирные досуги самурайской знати не отличались суровой аскетичностью. Самураи, рассказывают нам, любовались поэтично разукрашенными ширмами, собирали редкие маски театра "Но", разорялись на антиквариат — старинную (иногда прямо древнюю) китайскую посуду для чайной церемонии. И изрядно баловали обитательниц женской половины своих домов. Заключает выставку целый арсенал самых замысловатых дамских ухищрений, от принадлежностей для чернения зубов до платья с узором — позволим себе японскую точность формулировки — растений, развешанных для сушки рыбачьих сетей и пришвартованных к берегу лодок.

Кремль, Выставочный зал Успенской звонницы и Одностолпная палата Патриаршего дворца, 23 мая — 16 июля