Не в деньгах счастье, и даже не в их количестве
В макроэкономическом обзоре (см Ъ#, стр. 13-17) мы обещали продолжить разговор о том, какими должны быть меры по выводу экономики России из стагфляционной ловушки.
Представленные здесь результаты анализа сложившейся финансово-экономической ситуации показывают и объясняют, почему эксперты Ъ пришли к выводу о недостаточности чисто монетаристских методов управления экономикой и, следовательно, необходимости прямого государственного воздействия на экономическую среду.
Хоть сову об пенек, хоть пеньком сову — все одно сове не воскресать
Ъ уже неоднократно писал, что после дефляционного шока (в начале 1992 года) и предпринятых вслед за ним попыток ужесточить финансовую политику емкость российского рынка превысила объем денег на нем, что и явилось основной причиной начавшегося и продолжающего нарастать спада. Кстати, расчет темпов спада производства по итогам сентября — он завершен экспертами Ъ только на прошлой неделе — подтвердил наши худшие опасения. За резким падением в июле--августе последовала не временная стабилизация, а еще большее ускорение спада (до более чем 40% в годовом исчислении).
Следует отдать себе отчет в том, что насыщенность рынка деньгами является функцией размеров производства и инфляции, а следовательно, выбирая меры по регулированию хозяйства и приведения его в состояние динамического равновесия, за обоими параметрами следует тщательно наблюдать. Поскольку при нынешнем составе правительства монетарная политика остается доминантой управления экономикой, разберем с возможной тщательностью степень управляемости интересующих нас параметров (цен и выпуска) каноническими методами денежного сжатия.
Возможность управления ценами дефляционными мерами. Для начала — рисунок 1. На основании такого рода графиков некоторые официальные исследователи делают вывод, что по своему характеру инфляция в России ничем не отличается от инфляции в других странах, поскольку жестко связана с динамикой денег в обращении.
Действительно, цены и денежная масса связаны достаточно явно, с лагом в 4 месяца. Однако можно заметить, что если в начале периода цен очень сильно зависели от денег, то примерно с осени 1992 года (инфляция в этот период вышла на уровень 20-25% в месяц) зависимость существенно ослабла. Резкие колебания темпов роста денежной массы сопровождались ослабевающими колебаниями темпов роста цен. В среднесрочном плане зависимость также становится слабее: при очевидно понижательном движении темпов прироста денег инфляция сохраняет набранный высокий уровень. На рисунке 1 хорошо видно также (кривые #3 и #4), что влияние монетарного фактора на рост цен в 1993 году неуклонно ослабевало — если в начале года рост цен опережал темп роста денежной массы в среднем на 4 пункта, то к настоящему времени разрыв достиг 10 пунктов.
Более тщательный эконометрический анализ с использованием показателя эластичности динамики цен от динамики денежной массы подтверждает эти визуальные оценки.
На рисунке 2 представлена краткосрочная эластичность динамики цен от динамики денежной массы (используется агрегат М2), отражающая зависимость помесячного изменения цен от соответствующего по времени изменения денежной массы. Хорошо видно, что эта зависимость за весь период либеральных реформ существенно ослабла и, соответственно, краткосрочная управляемость цен дефляционными мерами становится все меньше. Это однозначно свидетельствует о том, что в экономике постоянно усиливаются неденежные факторы, определяющие инфляцию.
Кроме того, был проведен анализ зависимости между указанными показателями на более продолжительных интервалах времени (3-4 месяца), то есть с учетом возможного запаздывания влияния монетарных регуляторов на темпы инфляции (рисунок 3). В тенденции оценки кратко- и среднесрочных эластичностей совпали, что повышает достоверность сделанных нами выводов. При этом удалось выявить еще одну небесполезную для грамотного управления хозяйством закономерность. Зависимость цен от денежной массы существенно возрастает летом, когда фоновый уровень инфляции снижается благодаря действию сезонных факторов. Начиная с осени, когда базовый уровень инфляции повышается, зависимость цен от денежной массы падает практически до нуля. Выявленная закономерность верна и для дефляционного сжатия, ведущего к снижению темпов роста цен, и для расширения предложения денег, ведущего к увеличению инфляции.
Следовательно, денежные меры по регулированию цен разумнее проводить с тем расчетом, чтобы они сыграли свою роль в определении ценовой динамики в летний период, благодаря чему будет достигнут более низкий годовой базовый уровень инфляции.
Влияние денежного сжатия на динамику промышленного производства. На рисунке 4 представлен индекс реального количества денег в обращении, рассчитанный с учетом инфляции и изменения емкости рынка, то есть показатель насыщенности рынка деньгами. За 100% насыщенности деньгами принята ситуация начала реформ — январь 1992 года (100% в данном случае — просто условный уровень отсчета). Как видно из рисунка, несмотря на печальный опыт шоковой терапии в течение всего 1993 упорно уменьшалось предложение денег, и следовательно, степень насыщения рынка деньгами. По-видимому, опыт "раннего гайдаризма" не был в полной мере осознан, поэтому мы вынуждены рассмотреть историю вопроса.
На рисунке 5 представлена (в виде так называемой фазовой диаграммы) зависимость темпов спада промышленного производства от уровня реального насыщения российского рынка деньгами. Сама форма кривой указывает на то, что экономика реформенного периода развивалась по циклу, который в последние месяцы завершился глубоким падением на качественно более депрессионный уровень.
Начало кривой показывает, что шоковая терапия раннего периода либерализации привела к резкому усилению спада (февраль--май 1992г.); реальное насыщение рынка деньгами снизилось до 30%. С мая по ноябрь последовательно сначала благодаря произошедшему спаду, а затем в результате разрешения кризиса неплатежей насыщенность увеличилась до 60%. Следствием этого было существенное замедление спада осенью--зимой 1992-1993 гг. Однако затем вновь были предприняты дефляционные меры, и к июню 1993 года уровень насыщенности вновь упал почти до 30%, в результате чего и произошел упомянутый коллапс, которому на рисунке отвечает почти вертикальный отрезок неуправляемого сброса производства при стабильном уровне насыщенности рынка деньгами.
Судя по этому анализу, для стабилизации производства необходим 60-процентный уровень насыщенности рынка деньгами. Хроническая же нехватка денег в хозяйстве приводит к его катастрофически быстрому разрушению.
Мы предприняли попытку количественно оценить зависимость между динамикой производства и изменением реального количества денег в обращении (рисунок 6). На рисунке представлена эластичность динамики выпуска промышленной продукции по отношению к реальному количеству денег в обращении. Отметим несколько важных моментов.
Во-первых, между названными показателями существует заметная связь с лагом 1-2 месяца.
Во-вторых, с осени прошлого года эта зависимость проявила устойчивую тенденцию к росту, что естественно для хозяйства, страдающего от постоянного недостатка денег. Сейчас процесс усиления этой зависимости приостановился, так как произошла стабилизация реального количества денег. Весьма вероятно, что динамика выпуска промышленной продукции вступила в фазу инерционного падения.
В-третьих, опыт прошлого года показал, что высокая степень зависимости может иметь место только при уменьшении реального количества денег, ведущего к усилению спада, тогда как при переходе к денежной накачке, которая должна остановить падение выпуска продукции, эта зависимость довольно резко ослабевает (лето--осень 1992 года). Без дополнительных мероприятий увеличение реального количества денег скорее всего может привести максимум к прекращению спада, но вряд ли к росту выпуска продукции.
Проведенный анализ, на наш взгляд, однозначно указывает на то, что монетарные средства управления (будь то попытка сбить инфляцию денежным сжатием или спад — инфляционным оживлением) в существующих условиях могут регулировать темпы роста цен и спада промышленного производства (а по-видимому, именно эти две цели будут составлять суть промышленной политики в ближайшем будущем) лишь в очень ограниченном диапазоне.
На основании приведенных выше количественных оценок связи предложения денег, роста цен и динамики производства мы попытались прогнозировать экономические последствия двух различных сценариев (сжатия и оживления), которые можно было бы реализовать, опираясь на ограниченные (как показано выше) возможности чисто монетарного регулирования.
Сценарий #1. Денежное сжатие. Судя по тем цифрам инфляции, которые называются последнее время как ориентировочные некоторыми членами кабинета, можно предположить, что темпы роста денежной массы будут снижены на первом этапе денежного сжатия примерно до 10% в месяц. В этом случае через 4 месяца (см. рисунок 1), если обстоятельства будут благоприятны, темп роста цен начнет падать. Через 6 месяцев, исходя из полученных выше характеристик эластичности инфляции по росту денежной массы, можно ожидать падения темпов инфляции до 12% в месяц.
Это очень важный и, можно сказать, этапный момент: при такой инфляции станут положительными существующие сегодня на кредитном рынке процентные ставки.
Все это время объем промышленного производства будет сокращаться с уже достигнутой в июле--сентябре 1993 года средней скоростью 4% в месяц, поскольку реальная денежная масса (насыщенность рынка деньгами) будет существенно меньше критического уровня, определенного нами исходя из вышеизложенных соображений в 30% от уровня начала 1992 года.
Допустим далее, что если снижение темпов инфляции окажется устойчивым, сформируются новые дефляционные ожидания. Эти ожидания окажут понижательное давление непосредственно на цены, а также на процентные ставки (особенно средне- и долгосрочные) несмотря даже на сильный дефицит денег. Снижение процентных ставок может привести и к некоторому замедления спада производства.
Положительные процентные ставки будут стимулировать сбережения и уменьшат отток капитала из страны. Эти факторы снизят критический для производства уровень насыщенности рынка деньгами. При сближении темпов инфляции и роста денежной массы (10%) можно еще раз снизить темп роста денег — до 5% в месяц. В этом случае примерно через год после начала проведения дефляции можно ожидать уравнения темпов роста денежной массы и цен на уровне 5% в месяц.
Еще примерно полгода объем промышленного производства, подстраиваясь под сократившуюся реальную денежную массу, будет падать. Упрощение структуры промышленности дополнительно несколько снизит критический уровень дефицитности денег, что может замедлить темпы спада. Общее падение промышленного производства за эти полтора года финансовой стабилизации оценивается накопленным итогом в 30-40% от сегодняшнего уровня.
Таким образом, при проведении жесткой дефляционной политики примерно за год темпы инфляции могут стать низкими (5% в месяц). Объем промышленного производства будет быстро сокращаться весь этот год, а также еще примерно полгода после достижения низких темпов инфляции, но уже с затухающим темпом. Падение за полтора года составит 30-40%, то есть в нижней точке объем промышленного производства составит 35-40% от уровня 1990 года.
Необходимо отметить, что расчеты по этому сценарию проводились со значительной долей оптимизма. Во-первых, предполагалось, что цены достаточно сильно и вовремя отреагируют на денежное сжатие, а этого может и не произойти. Во-вторых, при расчетах предполагалось, что снижающиеся процентные ставки окажут влияние не только на цены, но и на производство, что в условиях столь сильного кризиса обычно не наблюдается. Например, в США во время Великой депрессии очень низкие процентные ставки несколько лет подряд не оказывали влияния на производственный сектор. В-третьих, в расчетах был снижен критический уровень реального количества денег, необходимого для поддержки производства, — в надежде на то, что сжимающаяся экономика рано или поздно сумеет приспособиться к постоянной нехватке денег.
Из всего сказанного следует, что оценка объема производства в нижней точке спада в 35-40% по сравнению с пиком оптимистична. Реальный спад может оказаться и сильнее. Более того, если ситуация будет складываться неблагоприятно (а можно назвать массу случайных неблагоприятных факторов), равновесие (стабилизация производства при низком уровне инфляции) вообще может оказаться недостижимым.
Из всего сказанного на наш взгляд следует, что политика денежного сжатия может дать стабилизирующий эффект (даже при всех благоприятствующих успеху допущениях) только к середине 1995 года. Плата за это — полная деструктуризация национальной экономики: ее предельное упрощение, по достижении которого внутренний воспроизводственный и технологический потенциал для ее дальнейшего подъема будет равен нулю, а безработица — исчисляться в десятках миллионов человек. (Подробнее о последствиях столь глубокого спада производства мы писали в Ъ# 40, стр. 6-7.)
Сценарий #2. Поддержка производства денежной накачкой. Альтернативой финансовой жесткости традиционно принято считать политику инфляционного оживления производства. В недавнем прошлом (см. рисунок 5) эта политика в России приводила к позитивным (с точки зрения стабилизации выпуска продукции) результатам. Есть смысл попытаться моделировать применительно к сегодняшним условиям перспективы и этой политики, также лежащей в плоскости монетарного регулирования.
Увеличить насыщенность рынка деньгами можно резко повысив темп роста денежной массы — предположим, до 32% в месяц (на 10 процентных пунктов выше текущего уровня инфляции). С учетом спада промышленного производства это обеспечит рост насыщенности рынка деньгами со скоростью выше 10% в месяц (в первый месяц — 14%, затем, когда спад ослабнет — меньше).
Промышленное производство реагирует на денежную накачку почти сразу. Через 4 месяца темпы спада снизятся до 2% в месяц, а инфляция усилится до примерно 30% в месяц. Через 4-5 месяцев следует начать сокращение темпов роста денежной массы — до 22% в месяц — в надежде, что это равновесный уровень, и инфляция будет к нему стремиться. Насыщение рынка деньгами будет таково, что темпы спада сократятся до 1% в месяц.
Денежная накачка экономики позволит довольно быстро приостановить спад промышленного производства. Можно надеяться, что за год оно упадет всего на 15-17% и составит около 50% от уровня 1990 года. Спад будет продолжаться, хотя и относительно невысокими темпами. Инфляция вначале несколько возрастет (вряд ли выше 30% в месяц), а затем вернется к своему "нормальному" уровню.
На первый взгляд, мы будем иметь ту же ситуацию, что и сегодня, но с меньшим объемом промышленного производства. Однако, как и в первом сценарии, подобный вывод может оказаться слишком оптимистическим. Основная опасность здесь заключается в том, что инфляция может и не вернуться к "естественному" уровню (22%). Когда денежная накачка раскрутит инфляцию, неизбежными станут дальнейший рост процентных ставок и падение курса рубля. Возросшие инфляционные ожидания могут создать кумулятивный эффект непрерывно растущей инфляции. Чтобы поддерживать производство, необходимо будет постоянно вливать в экономику дополнительные деньги (увеличивая темп роста денежной массы). И вместо хотя и высокого, но стабильного "естественного" уровня инфляции мы получим растущий "естественный".
Таким образом, реализация сегодня второго сценария окажется не столь эффективной и относительно безвредной, как в прошлом году в период разрешения платежного кризиса.
Если на одном этаже нет выхода, это не значит, что его нет вообще
Итак, для остановки инфляции денежным сжатием инфляция оказывается слишком велика: в попытках ее задавить будет задавлено и промышленное производство, а для остановки спада денежной накачкой слишком глубок спад: в попытках разогреть производство будет недопустимо разогрета и инфляция.
Вторая половина этого вывода едва ли вызовет возражения. Бесперспективность второго из разобранных нами сценариев как раз и позволяет экономистам монетаристского толка считать денежное сжатие единственным путем выхода из кризиса. Однако на наш взгляд, сегодняшнее положение дел в экономике таково, что уже не позволяет управлять ей по принципу выбора на каждом шагу меньшего из двух зол, ибо таким образом гарантируется постоянное накопление экономического "зла".
Нам представляется, что почти одинаковая безрадостность последствий и сжатия, и накачки приводит к однозначному выводу о необходимости прекратить поиски решения стоящих перед экономикой проблем в плоскости чистого монетаризма. Не в том ведь дело, хороша эта плоскость сама по себе или дурна — об этом, даст Бог, будут еще случаи порассуждать в более спокойной обстановке, — а в том, что нынешняя ситуация не поддается управленческим воздействиям, из этой плоскости исходящим. Необходимость более действенных рычагов совершенно очевидна.
Одно из объяснений такого положения дел может быть дано в терминах, вольно заимствованных из информатики. Непременное условие благотворного воздействия монетаристских рычагов на экономику — конкуренция за дефицитные финансовые ресурсы. В идеале они — именно под действием конкуренции — должны перетекать туда, где возможно их наиболее эффективное использование. Но для того чтобы это происходило, экономика должна вырабатывать и воспринимать сигналы о сравнительной эффективности конкретных способов приложения ресурсов. В нормальных условиях такими сигналами являются цены. Однако в нашем сегодняшнем положении полезная информация, которую должно нести соотношение цен, тонет в белом шуме постоянно растущего базового (то есть определяемого неденежными факторами) уровня инфляции (10% — см. рисунок 1) и уже вошедших в привычку высочайших инфляционных ожиданий. И конкуренция за финансовые ресурсы сводится просто к ценовой гонке — и естественно: ни для чего другого у российских экономических субъектов просто нет информации. Будь наше хозяйство поменьше и не столь привычно к автаркии, необходимая информация добавлялась бы извне, с международных рынков, но до нас внешние сигналы дойдут поздно, когда невосстановимая часть обрабатывающей промышленности уже перестанет существовать. А внутренних сигналов, повторяем, недостает. Сделайте финансовые ресурсы еще более или чуть менее дефицитными — часть экономических субъектов благополучно отомрет, а остальные продолжат со все большей энергией ценовую гонку — то есть белый шум будет все более усиливаться и энтропия системы все более возрастать. Хорошего конца у таких сказок не бывает.
Оставаясь в пределах этого — конечно, всего лишь метафорического — описания, нетрудно найти выход из положения: полезные сигналы должны быть привнесены в систему. И не в монетаристских терминах, поскольку тогда их все равно заглушит шум, а в каких-то иных, внешних по отношению к инфляции. Такими внешними сигналами, по-видимому, могли бы стать только меры прямого государственного регулирования экономики.
Приведем показательный в данном контексте пример такого регулирования. В макроэкономическом обзоре обосновано предложение долевого финансирования государством инвестиционных проектов (Ъ #42, стр. 15): мы предлагали, чтобы государство, устанавливая наиболее льготный режим для поддерживаемых им инвестиционных проектов и участвуя в их финансировании на уровне 20-30% от сметы, инициировало привлечение собственных средств предприятий и фирм, перекладывая на них основную часть финансовой нагрузки. Очевидно, что таким образом и подавались бы недостающие сигналы. (Другое дело, что хотелось бы видеть эти сигналы еще и правильными, но уровень компетентности управителей мы сейчас не обсуждаем.)
Столь же очевидно полезными, судя по нашей метафоре, должны оказаться и меры по снижению уровня того самого белого шума, то есть, называя вещи своими именами, меры, прямо или косвенно ограничивающие рост цен. Эта тема будет подробно обсуждена в нашем следующем обзоре — обзоре цен.
В сложившихся условиях оптимальной управленческой стратегией могла бы быть реализация следующей схемы. Лимиты централизованного кредитования должны устанавливаться с тем расчетом, чтобы насыщенность экономики деньгами держалась на уровне не менее 50% от уровня декабря 1991 года. Расчет показал, что для этого в течение ближайших 4 месяцев необходимо поддержать темп роста денежной массы на уровне 22-25% в месяц. Основными каналами кредитной эмиссии должны стать государственные инвестиционные программы. (подробнее см обзор "Макроэкономика" в Ъ #42, стр. 13-17). Одновременно с мерами налогового регулирования цен (об этом мы тоже уже писали) следует подавить белый шум, то есть сбить происходящий за счет немонетарных факторов рост цен, замедлив рост их среднего уровня не более чем на 6-10 пунктов. Как уже отмечалось выше, возвращаться к политике угнетения роста денежной массы целесообразно не раньше лета 1994 года, когда, в силу сезонной волны немонетарных факторов, инфляция уменьшится естественным путем, и следовательно, возрастет действенность влияния монетарных рычагов на ее динамику.
НИКИТА Ъ-КИРИЧЕНКО, АЛЕКСАНДР Ъ-ПРИВАЛОВ, ВЛАДИМИР Ъ-БЕССОНОВ, ТАТЬЯНА Ъ-ГУРОВА, ВАЛЕРИЙ Ъ-ФАДЕЕВ