Вышло продолжение "романа-кино" Бориса Акунина "Смерть на брудершафт". В третьей серии в главной роли выступает воздушный корабль "Илья Муромец", в четвертой — действие происходит в декадентском Петербурге. За литературным сериалом следила ЛИЗА НОВИКОВА.
"Тапер г-нъ Акунинъ" вновь за роялем: именно в этом образе он предстает в двух новых повестях из серии "Смерть на брудершафт". На портрете работы Игоря Сакурова наряженный в жилет и бабочку писатель держит руки на клавишах и напряженно всматривается в киноэкран. Рядом — зрители, некоторые из них откровенно зевают, прикрывшись ладошкой. Непроизвольные дыхательные движения, видимо, выражают некоторый скепсис в отношении авторских амбиций. Действительно, дробная шпионская эпопея в декорациях Первой мировой войны — отнюдь не первый акунинский проект.
Вспомним, что до этого пару лет назад был так и не закончившийся "жанровый фуршет", во время которого Борис Акунин намеревался отпробовать от "детской литературы", "фантастики", "любовного романа". Потом еще были игры с классиком Достоевским. Кстати, именно романом "Ф.М." и рекламной затеей с продажей перстня писатель показал, как уменьшается сама возможность воспринимать его произведения просто как тексты, вне антуражных побрякушек. На этот раз Борис Акунин еще внятнее предупредил своих поклонников: обычной для его детективов интертекстуальной приправы не будет. Объявив, что "Смерть на брудершафт" написана по заказу одной телестудии, он признался, что нарочно отказывается от стилистических изысков и литературных аллюзий — от всего того, чего не терпит киноэкран. То есть нарочно написал похуже. Заметим, что этот остроумный трюк и без киношной привязки каждый день проделывают сотни авторов бульварной литературы.
Поначалу "Смерть на брудершафт" обыгрывает именно эту бульварно-кабаретную стилистику. Действие происходит в начале Первой мировой. Вместо привычного Фандорина сквозным персонажем становится начинающий контрразведчик, поющий приятным баритоном, наивный и влюбленный студент-математик Алексей Романов. Впрочем, без привычной, восходящей к "Шерлоку Холмсу и доктору Ватсону" парочки персонажей Борис Акунин и здесь не обходится. Только на этот раз и "верный личарда", и его господин, ловкий профессионал, легко меняющий обличья, голыми пальцами протыкающий врагам глаза, — немцы. В первой повести студент Романов и агент Зепп сражались за желтую секретную папку. Но тогда настоящей шпионской интриги так и не получилось: наша разведка слаба, а наша гигантская империя подобна "ослепшему Циклопу". В последних повестях, "Летающий слон" и "Дети Луны", интрига нарастает: соперники получают по достойному заданию. Немец Зепп, выдав себя за летчика Долохова, пытается навредить создателям уникального русского самолета "Илья Муромец". А контрразведчик Романов, записавшись в декаденты, расследует дело о юной диверсантке-морфинистке.
Как и в предыдущих сериях, отгадать убийцу совсем не сложно. Фокус скорее в необычной точке зрения, а Борис Акунин описывает события с точки зрения немца Зеппа. Так, в поисках уязвимого кончика хобота у "Летающего слона" мнимый Долохов просчитывает все варианты "колебания высокого начальства, которое: а) консервативно и плохо разбирается в вопросах авиации, б) экономит деньги, в) делится на клики, фракции и группировки, у каждой из которых собственные интересы". Впрочем, патриотическую карту автор тоже разыгрывает, ведь гораздо приятней объяснить проблемы с производством отечественной техники (у которой, кстати, довольно скоро обнаружились запчасти зарубежного производства) кознями диверсантов.
Тем не менее не стоит торопиться со стрельбой по "г-ну пианисту". Именно акунинские костюмированные фильмы вполне адекватны сегодняшнему дню. Особенно на фоне того маскарада, что творится с трактовкой истории начала ХХ века. Оказывается, попытка объективного разговора пока что возможна именно на этой дурно сколоченной, наскоро размалеванной площадке. Там, где всей тяжестью, не оставляя возможности для диалога, проедет "Красное колесо", где задавит официозом школьный учебник, неожиданно сработает низкий жанр. Если, конечно, хватит сил досидеть до последней серии.