Приехав на родину калининградского философа Иммануила Канта, российский мыслитель Александр Руцкой поневоле увлекся философией истории. На естественный под хмурым остзейским небом вопрос, что делать с прибалтийскими государствами, Руцкой отвечал, что "в этом вопросе надо вернуться к исторической правде", ибо "если мы откроем карту 1915 года, то не найдем на этой карте никаких суверенных и независимых государств. Мы увидим там великодержавную Россию".
Вообще говоря, и в 1915 году, кроме России, существовали также некоторые другие суверенные и независимые государства — Франция, Германия, Италия, Испания etc. Вероятно, генерал хотел выразить несколько иную и более верную мысль — ту, что в 1915 году независимых Литвы, Латвии и Эстонии не было в природе. При всей справедливости данной исходной посылки конечный вывод о необходимости "вышвырнуть сепаратистские режимы", установившиеся в Прибалтике, представляется несколько односторонним. В 1915 году ни сном ни духом не существовало не только независимых Литвы, Латвии и Эстонии, но и независимых Польши, Чехии, Словакии, Ирландии, Финляндии, Саудовской Аравии и еще более сотни нынешних членов ООН, и не понятно, какой исторической правдой может быть объяснено существование пражского, варшавского или хельсинкского сепаратистского режима — исторически правдивое упразднение последних Руцким почему-то не предполагается. Между тем оно решительно необходимо. Дело в том, что в Европе границ как таковых в 1915 году не существовало, а вместо них имелись линии фронтов, к тому же — по общей специфике военного дела — отличавшиеся некоторой подвижностью. Теоретически говоря, исторически правдивые границы могут базироваться и на извивах тогдашней линии фронта, однако, во-первых, элементарная логика требует восстановления находившейся по другую сторону линии фронта Австро-Венгрии (соответственно — упразднения Польши, Чехии etc.), а во-вторых, не понятно, зачем за точку отсчета взят год поражений русской армии, в результате которых неприятельские войска продвинулись далеко в глубь границ будущего Советского Союза, которые, согласно другому тезису Руцкого, и должны быть границами великодержавной России. Самое же загадочное, что новая концепция была обнародована в городе, который в 1915 году именовался Кенигсбергом — вероятно, в рамках борьбы за историческую правду Руцкой начинает кампанию за воссоединение Восточной Пруссии с ФРГ.
Тут с Руцким оказался солидарен и его острый конкурент Жириновский, проманкировавший, несмотря на приглашение, патриотическим мероприятием "Русский рубеж: от Кенигсберга до Хоккайдо" и вместо того уехавший в Африку. Африканизм Жириновского объясняется присущим ему законопослушанием: хотя и очень хотелось пообщаться с Бабуриным и Зюгановым, но, поскольку посольство ФРГ объявило его persona non grata и визу не дало, то от нелегальной поездки в Восточную Пруссию лояльный лидер ЛДПР воздержался.
Возможна и другая версия: помощник президента Георгий Сатаров на днях пригрозил Жириновскому исключением из национального согласия, и, убоявшись страшной кары, лидер ЛДПР предпочел изгнание под небом знойной Африки. Видя, какую силу приобрело согласие, Сатаров разгорячился окончательно и призвал продлить полномочия Думы до лета 1996 года, ибо "ясно, что объединение выборов парламентских и президентских даст более мощную и громкую кампанию".
До сих пор считалось, что избирательная кампания может преследовать различные цели — наилучшим образом выявить мнение избирателей, протащить во властные структуры нужных людей, произвести обман трудящихся, обеспечить мирное преемство власти etc. Соответственно оценивались и итоги избирательной кампании — хорошо ли навыбирали, искусно ли обманули трудящихся etc. Сатаров исходит из принципиально иного подхода, согласно которому цель кампании — достичь максимальной мощности и громкости, а качество таковой следует измерять соответственно в ваттах и децибелах. До Сатарова еще ни одному политологу не приходило в голову рассматривать избирательную процедуру как разновидность Hi-fi аппаратуры, что свидетельствует об умении президента подбирать себе нетривиально мыслящих аналитиков.
В киловаттах и даже мегаваттах решили исчислять себя и аграрии. В воззвании, подписанном, наряду с прочими, также и вице-премьером Заверюхой, они отметили, что "видя растущую мощь крестьянского движения, многие политические силы хотели бы раскола в аграрном движении, но его нет и не будет". Заверюха, изменивший свое мнение об аграриях в лучшую сторону, расписался и в том, что требования собиравшегося в августе Всероссийского сельского схода "адекватны той крайне критической ситуации, в которой оказалось село в результате проводимых реформ".
Еще пару недель назад Заверюха, восстановив пошатнувшееся от общения с аграриями здоровье, считал несколько иначе, а именно призывал или оздоровить руководство АПР, или создать другую, настоящую аграрную партию, отказывал АПР и сельскому сходу в праве говорить от имени крестьянства и даже напоминал, что "критиковать, бичевать и визжать во все времена считалось неприличным". Теперь его понятия о приличии несколько изменились, что и понятно. С одной стороны, бичевание, о котором говорил Заверюха и которому его подвергли селяне, во все времена преследовало воспитательные цели — как показывает опыт с вице-премьером, вполне достижимые. С другой стороны, все тот же помощник президента Сатаров наряду с мощностью и громкостью увлечен также и согласием, для достижения какового замышляется коалиция с коммунистами и аграриями. Видя как горожане из президентских служб полюбили агрария Лапшина, аграрий Заверюха резонно рассудил, что раз политолог с аграрием живет душа в душу, то уж природному аграрию отбивать лоббистские наезды других аграриев и насмерть стоять за Черномырдина было бы даже странно.
Видя, каким бешеным успехом пользуются аграрии, вспомнил о своем политическом первородстве избранный в думу по спискам АПР спикер Иван Рыбкин. Он указал, что "наша основная задача — помогать правительству каждодневно, обновляя его состав и корректируя основные направления деятельности".
Каждодневно обновлять состав какого бы то ни было коллектива, а равно и каждодневно корректировать направления его деятельности — довольно изощренный способ помощи. Принято считать, что вышеописанный способ действий — вернейший путь к стремительной дезорганизации чего угодно. Известно, что даже неумеренный Хасбулатов, конечно, желал обновлять состав правительства и корректировать основные направления его деятельности, но — в отличие от умеренного Рыбкина — хотя бы не намеревался делать это ежедневно. Поскольку Рыбкин желает трясти кабинет каждый день, его последующую фразу — "мы пытаемся помочь правительству спокойно работать в нынешней трудной обстановке" — трудно квалифицировать иначе, как проявление особенного цинизма. Впрочем, именно за такую природную непосредственность аграриев у нас все и любят.
Полюбил аграриев (точнее — агрария) и сам президент. Как сообщает агентство ТАСС, "зерноуборочный комбайн 'Енисей-1200' с именным президентским сертификатом вручен лучшему комбайнеру колхоза 'Заря' Гаврилово-Посадского района (Ивановской области. — Ъ) Анатолию Маркову. Этот комбайн — подарок колхозу от президента России... Комбайн прибыл в самый разгар жатвы зерновых культур, так что Анатолий Марков сразу включился в уборку хлебов".
Поскольку Государь Император Николай Александрович весьма любил депутата Государственной Думы Маркова 2-го, то и президенту вполне естественно полюбить комбайнера Маркова Анатолия. Проблема в другом — в той климатической полосе, где находится колхоз "Заря", жатва зерновых культур начинается в середине августа, и называть разгаром таковой середину сентября довольно трудно. А поскольку лучший комбайнер "сразу включился в уборку хлебов" где-то спустя месяц после принятых сроков начала жатвы, не вполне ясно, чему он все это время посвящал свой досуг. Впрочем, летний президентский круиз с раздариванием комбайнов происходил как раз в тех некрасовских местах, где родились скорбные строки: "Так говорили колосья другу: скучно нам слушать осеннюю вьюгу. Заяц нас топчет и буря нас бьет, где же наш Марков, чего еще ждет". Вероятно, "Несжатую полосу" поэт-демократ писал по итогам творческой командировки в Гаврилово-Посадский район.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ