Навстречу светлому прошлому

рекомендует Милена Орлова

Известная шутка — "Россия — страна с непредсказуемым прошлым" справедлива и в приложении к истории искусства. Только публика поверила прогрессивным арт-критикам, что авангард и послевоенные неофициальные "подпольщики" — главное достижение русского искусства XX века, а соцреализм — сплошной китч и провинциальность, как нате, пожалуйста — опять новая концепция. Оказывается, соцреализм — не сплошной китч, а местами очень даже актуальное по сегодняшним временам искусство, даже больше — конкурентоспособное по отношению к мировому модернизму. Доказывать это взялась искусствовед Екатерина Деготь, большая мастерица по части интеллектуальных провокаций. И если ей удалось найти что-то революционное даже в анекдотичных советских дамских панталонах с начесом (на скандальной выставке "Память тела", где выставлялось белье советской эпохи), то уж разглядеть радикалов в художниках рубежа 20-х--30-х годов, увлекавшихся идеями Льва Троцкого, как говорится, ей сам бог велел.

Произведения репрессированных или "перековавшихся" позже троцкистов, ждавшие своего часа в запасниках музейного центра РОСИЗО, и стали ядром выставки "Борьба за знамя. Советское искусство между Троцким и Сталиным". В России эти вещи показываются первый раз после 1930-х годов. К ним добавлены раритеты из Третьяковки, Исторического музея, Музея архитектуры имени Щусева, Академии художеств, музеев Твери, Перми и Волгограда, частных коллекций, а также самые что ни на есть хрестоматийные музейные хиты — Дейнека, Самохвалов, Родченко, Лабас — всегда бывшие на виду и ни от кого не прятавшиеся, на которые куратор предлагает посмотреть новыми глазами. Всего набралось 250 работ более чем ста художников — вполне достаточно для масштабной ревизии эстетических стереотипов.

В центре экспозиции — специально реконструированный к выставке монументальный фотоколлаж Эль Лисицкого и Сергея Сенькина "Пресса", который в 1929 году на международной выставке в Кельне должен был проиллюстрировать динамизм нового советского государства. Это сейчас хаотичная "нарезка" черно-белых фото кажется банальнейшим художественным приемом — а вот поди ж ты, 80 лет назад все это выглядело так же новаторски, как сегодня какая-нибудь видеоинсталляция. Синтез искусств и различных медиа — тоже не сегодняшнее изобретение. Художники конца 20-х — начала 30-х годов пытались соревноваться с кино (на выставке, кстати, будет представлена подборка фильмов из коллекции Госфильмофонда) и с газетой. Так, например, гигантские размеры и мутноватая живопись известного холста Исаака Бродского "Выступление Ленина на Путиловском заводе" объясняются тем, что автор мыслил свою картину как своеобразный кадр кинохроники. А картина "Рабкор" была написана так, чтобы зрители могли прочитать текст передовицы в газете, которую держит в руках рабочий-журналист.

Другие товарищи также пытались приспособить картину к нуждам пролетариата, меньше всего желая, чтобы их творчество буржуазно повисло над диваном в гостиной. Нет, оно должно было стать не утехой изощренных коллекционеров, а массовым и доступным пониманию любого рабочего манифестом. Отсюда и невиданные доселе "профсоюзные" сюжеты — скажем, подписание трудового договора или пропесочивание прогульщика, немыслимые точки зрения — из кабины пилота самолета или с вышки линии электропередачи, необычные композиции, составленные по классовому принципу: в левой части диптиха — рабочие, в правой — эксплуататоры. Даже натюрморты и те стали "идеологическими": вместо цветов и фруктов художники начали складывать их из кусков рекордного угля Донбасса, из изделий народной промышленности ("От сосок до автомобильной шины — все из советской резины") или вообще — из бюстов вождей пролетариата, как на известной картине Ильи Машкова, посвященной очередному съезду ВКП(б).

Организаторы, в числе которых правительство Москвы и Московский музей современного искусства, преподносят эту выставку под слоганом "Советское искусство как в высшей степени актуальное". Но эта актуальность имеет мало общего с пушистой ностальгической модой на "советское", заставляющей нынешних владельцев фабрик, газет, пароходов отплясывать в пионерских галстуках под "старые песни о главном" и вешать над диваном "Целующихся милиционеров". Скорее, она актуальна для тех, кто готов видеть в искусстве не предмет роскоши, а мощный инструмент политической борьбы и пропаганды и готов согласиться с утверждением, что "картина не товар, а товарищ".

Новый Манеж, до 4 июля.