Музей в бухте Ангелов

Negresco — единственный отель Лазурного побережья и один из немногих в мире, избежавший приступов модернизации. Реконструкция случится только в случае безвременного ухода от дел владелицы гостиницы — однако меньше всего похоже на то, что 84-летняя мадам Ожье намерена куда-либо уходить. Уйдут другие — она останется, убежден Эдуард Дорожкин.

Многие совершенно ошибочно полагают, что человека, построившего уникальный дворец на Английской набережной в Ницце, звали Генри. О нет! Румынский язык родствен французскому, поэтому, разумеется, этого доблестного рыцаря, поднявшего отельное дело на небывалый до того времени уровень, звали Анри. Источники расходятся во мнении, чем занимались родители Анри Негреско. Одни утверждают, что отец великого отельера был слугой в доме богатого господина, другие — что трактирщиком, третьи — что он был, как сказали бы сейчас, в мелком гостиничном бизнесе, содержал постоялый двор с харчевней.

Чем бы ни занимался отец героя, самого героя (год рождения — 1868-й) такая жизнь категорически не устраивала — и он, упаковав, по тогдашней моде, вещички в узелок, отправился на заработки. В Европу. Ему было 15 лет.

История не сохранила трудовой книжки Анри, но скитания его были долгими, и на Лазурном берегу предприимчивый румын осел только на излете XIX века. Причем в скалистой его части — княжестве Монако. Здесь, наблюдая за повадкой тогдашних VIP-ов, стекавшихся к игровым столам Монте-Карло со всех стран мира, за тем, что они едят, что пьют, как одеваются и где останавливаются, Анри разработал грандиозный план. Он решил построить отель-дворец. Это сейчас слово palace приклеивают к любым, даже лишенным исторической компоненты гостиничным зданиям, а тогда к делу подходили всерьез, и затея казалась рискованной, почти авантюрой. И, что называется, "ближний круг" на проект денег не дал.

Увлеченный своим "неосуществимым" проектом Анри воспользовался "клиентской базой" казино Монте-Карло и разослал всем предложение встретить новый, XX век с невиданным размахом — в банкетном зале нового отеля. Предоплату внес только один состоятельный американец: августейшие особы, родовая аристократия, для которой, собственно, и задумал чудо-отель уроженец города Бухареста, отнеслись к прожекту скептически.

И тем не менее. Ночь с 31 декабря старого столетия на 1 января нового, XX столетия тот самый один единственный поверивший американец провел в новом суперотеле. Без банкетного, впрочем, зала: к тому времени готов был только его номер — но уровнем сервиса гражданин США остался доволен. 13 лет ушло на то, чтобы доделать все остальное. В 1913 году, при огромном стечении публики, отель был торжественно открыт. Но, видимо, судьбе было угодно, чтобы мировая слава к нему пришла позже. В 1914-м, с началом первой мировой войны, гостиницу превратили в госпиталь.

Война убила зарождавшийся "элитный" туризм — и к 1918 году Негреско был почти банкротом. В 1920-м он скончался — от болезней и тоски, так и не познав подлинного триумфа.

С 1920 по 1957 год Negresco находился в собственности некой бельгийской компании, которая ничего не сделала для его процветания: так, отель да отель. В 1957-м гостиницу приобретает чета Ожье, бразды правления принимает Жанна, и тут в жизни гостиницы наступает золотой век. Жанна Ожье придумывает концепцию отеля-музея: в нем все, все, все должно быть не под старину, а собственно стариной, от лифта до кранов в раковине. Отель-дворец выстроил выдающийся архитектор Эдуард Ниерманс, более известный как автор Moulin Rouge и Folies Bergeres, некоторые помещения доводил до ума Густав Эйфель — и начинка должна была соответствовать этому грандиозному замаху.

"Здание окружали буйно цветущие вечнозеленые деревья. Внизу располагался пляж. В самом здании бросалась в глаза необыкновенно большая люстра, заказанная хозяином отеля сто лет назад... Следом за первым просторным холлом, в котором размещались службы приема, портье и консьерж, находилось помещение лифтового холла, а уже дальше большой парадный зал, в котором и висела знаменитая люстра Негреско. Пол покрывал большой ковер. По краям зала висели люстры, каждая из них могла стать отдельным украшением... За колоннами, окольцовывающими парадный зал, виднелись магазины, торгующие сувенирами, золотом, парфюмерией. Справа от входа коридор вел в сауну, а пройдя налево, посетитель попадал в ресторан "Шантеклер", у входа в который возвышался импозантный метрдотель. Номера выходили на небольшие балкончики, красиво обрамлявшие стены старинного здания. Строго выдержанная в одном стиле мебель, стены комнаты, обитые дорогим материалом, дополнявшим тройной слой занавесок, просторная ванная комната..."

"Импозантный!" В этом описании отеля Negresco, позаимствованном у одного популярного детективного автора, все похоже на правду: и только "буйно цветущие вечнозеленые деревья" выдают творца, не бывавшего в отеле, с головой. Negresco стоит средь долины ровной, в месте, начисто лишенном зеленых насаждений. И всякому, кто знает главный открыточный вид Ниццы — розовый купол "Негреско" над Променад дез Англе, это ясно как божий день.

Люстра, действительно украшающая холл отеля, была собрана по заказу русского императора. Вторая такая же висит в Екатерининском дворце московского Кремля. Ковер — настоящее произведение искусства, покрывает 350 метров пространства. В салоне Людовика XIV висит огромный портрет короля-солнце: похожий есть в Версале и в Лувре. И больше нигде. За 50 лет жесткого и жестокого правления мадам Ожье собрала уникальную коллекцию предметов искусства — несколько эклектичную, но все же... Здесь, как в Греции, есть все — от французской живописи XVI века до Сальвадора Дали, подлинник которого вполне можно увидеть где-нибудь в плохо освещенном коридоре.

В 2003 году усилия мадам Ожье по созданию отеля-легенды увенчались успехом даже и с формальной точки зрения: здание и его содержимое были признаны памятником истории и взяты под охрану государства.

Можно ли жить в памятнике? Владимир Спиваков — а это был первый человек, которого я встретил в фойе,— считает, что можно и нужно. Он всегда останавливается в Negresco: его, человека, который сам творит искусство, жизнь среди коллекционных предметов совершенно не смущает.

Других позолоченные раковины, массивные портьеры и медлительный лифт, не менявшийся столетие, выводят из себя: я знаю многих людей, буквально ненавидящих "Негреско" и совершенно непреклонную мадам Ожье (она в очередной раз заявила, что никакого СПА, покуда она жива, в отеле не будет — довольно того, что провели интернет). Я, например, познал оборотную сторону этой антикварности: при попытке открыть окно с целью пустить в комнату средиземноморский бриз остался с рукояткой и без бриза. Мне вообще со старинными "фенетрами" не везет: ровно такая же история приключилась в парижском аналоге Negresco — отеле De Crillon.

В этом сезоне Negresco представил потенциальным клиентам три новых номера категории suite по 100 метров каждый. Они были декорированы лично госпожой Ожье — а кем же, спрашивается, еще? Из огромных эркерных окон открывает вид на Бухту Ангелов. Изголовье кровати в номере 327 — гигантская, тропическая что ли, бабочка из кожи четырех цветов. Ванная комната облицована розовым мрамором. А вот изголовье кровати в номере 227 представляет собой ангела. Консоль, прикроватные столики и настенные светильники сделаны из позолоченной древесины: отель вообще главный потребитель позолоты во Франции. Номер 127 — это чистый Людовик XV, спальня, салон, будуар.

Некоторые детали в Negresco выглядят как заведомая, хорошо продуманная пощечина современному вкусу с его тягой к спрямленным линиям, минимализму, с его ненавистью ко всяческому украшательству. Например, традиционная парижская карусель с крашеными деревянными лошадками, в виде которой сделано кафе-брассерия "Ротонда",— одна из самых ветхих и ярких достопримечательностей отеля. Или костюм XVIII века, в который наряжен дворецкий. Да и сама мадам Ожье — человек совсем несовременный, и свою несовременность пестует и подчеркивает. Образ веселой старушки, подружки молодых, совсем ей не близок. Она и работает, и живет в отеле — в апартаментах на шестом этаже. И это ее ночь в музее — тоже.

www.hotelnegresco.com