Бьют часы на старой башне

Пираты (настоящие, разумеется) никогда не уходят в небытие насовсем.

Эти просоленные морем и порядочно проспиртованные романтики всегда оставляют потрепанную карту, на которой крестиком помечено место сундука с дукатами, пиастрами и дублонами — глумливую усмешку и хриплое «йо‑хо‑хо» до сих пор можно видеть (ну хорошо, представлять, обладая известной долей воображения) на берегах Адриатики — например, в рыбацком городе Ровинь. Что, собственно, мешает заглянуть в одну из многочисленных лавочек с «сокровищами эпох» и попытаться урвать личный кусочек счастья джентльмена удачи? И не надо рассуждать, чего именно больше в этих лавчонках — сокровищ или хлама. Ровиню можно смело присвоить звание самого романтичного города Хорватии. Когда-то отец-прародитель современной научной фантастики Жюль Верн в поисках уникальных мест для действия своих романов выбирал именно Ровинь. Его узенькие, местами круто уходящие вверх улочки и причудливый архитектурный образ, с опускающимися в море стенами домов, напоминают сказочное царство и очаровывают с первого взгляда. Ровинь сочетает в себе Вечность Рима, изящество Венеции и обаяние Средиземноморья.

У этого города есть и своя Атлантида — остров Чисса, исчезнувший в драматическом землетрясении VIII века — при желании можно опуститься с аквалангом и вдоволь щекотать нервы созерцанием руин, призрачно поднимающихся из синевы времени и пространства. Ровинь владеет и персональным «Титаником» — это катастрофа австрийского судна «Барон Гауч», которая и сегодня притягивает сердца кладоискателей, ученых и экстремалов всех сортов. В Ровине живет всемирно известная легенда о святой Эуфимии, христианской мученице, загадочно попавшей в Ровинь и с 800‑х годов излучающей небесный свет, который оберегает от невзгод всех горожан — куда как интересно (да и полезно) облучиться загодя, впрок. Собор святой Эуфимии — самое впечатляющее сооружение старого города. Он доминирует над городским центром и был построен в восемнадцатом столетии, в то время как его фасад в венецианском причудливом стиле был достроен в середине прошлого века. Наверху шестидесятиметровой колокольни возвышается фигура святой Эуфимии, которая (вот затейница) еще и направление ветра указывает распростертой дланью. Кружится, вертится — старается, одним словом.

Жители города за всю историю тоже не выглядят лентяями: к седьмому столетию город был окружен стенами и позже достроены оборонительные башни. Старый город имел семь ворот, трое их них сохранились до наших дней: ворота святого Бенедикта, Портик и Святые Перекрестные Ворота. Арочный вход в стиле барокко, названный «Balbijev luk», который сегодня служит входом в старый город, был построен на месте прежних ворот в семнадцатом столетии.

Францисканский монастырь и церковь были построены в начале восемнадцатого столетия. Это интересное сооружение в стиле барокко содержит богатую библиотеку и музей ритуальных экспонатов. В замке на острове святого Андрия первоначально размещался бенедиктинский монастырь, основанный в VI веке. А тысячу лет спустя уже францисканцам королевство показалось маловатым, по причине чего они расширили замок, а уже в XIX столетии барон Хьттеродт возжелал отреставрировать всю эту красоту. Потомки же справедливо решили, что древность может и должна приносить прибыль, понаставили кроватей и устроили в замке отель.

Кухня Истрии — специальный хорватский кулинарный стиль, сплав традиций центральных регионов и прибрежной кухни. Эти районы богаты превосходными морскими деликатесами и различной рыбой: шкампи (креветки), кальмары и ракушки из Лимского канала фьорда. После отличного прошута (тонко нарезанное вяленое мясо), сыра, оливок, традиционные винные погребки предложат рыбный суп, тушеную рыбу, вареные креветки, черное и белое рижотто (блюдо из риса), спагетти и рижотто, приготовленные с известными истрийскими трюфелями. Не стоит отказываться от предложения попробовать виталец — блюдо из бараньей требухи, фаршированной в баранью кишку, и зажаренной на вертеле, вис — жаренные на вертеле сардины. Где еще, в самом деле, как не в приключенческом романе наяву, можно позволить себе впасть в счастливую невменяемость и совать в рот все, что еще недавно летало, плавало и бегало.

Лиз фон Либе