На прошлой неделе в Японии прошел саммит стран G8. Пожалуй, самым его эффектным с экономической точки зрения итогом стала декларация о намерении ведущих мировых держав снизить цены на нефть. Однако это заявление едва ли вызовет существенные последствия, поскольку цены на сырье, похоже, уже мало зависят от воли правительств G8.
Встреча лидеров стран G8 проходила в Японии с 7 по 9 июля. Президент РФ Дмитрий Медведев, президент США Джордж Буш, президент Франции Никола Саркози, канцлер Германии Ангела Меркель, итальянский премьер Сильвио Берлускони, премьер-министр Канады Стивен Харпер, британский премьер Гордон Браун и премьер-министр Японии Ясуо Фукуда обсуждали наиболее актуальные международные проблемы. Главные акценты саммита — текущий экономический кризис, рост цен на продовольствие и глобальное потепление — не в первый раз были вынесены на обсуждение на самом высоком уровне. Равно как и проблема энергетической безопасности.
Однако обсуждение последнего вопроса приняло несколько неожиданный поворот, и прежде всего для России — единственной из всех стран G8, которая не только потребляет, но и производит нефть. Хотя Россия не собиралась брать на себя никаких повышенных обязательств по добыче нефти, о чем, в частности, упоминал глава департамента МИДа Александр Панкин, присутствовавший на саммите в составе российской делегации, по сути, именно такие обязательства она на себя взяла. Президент Дмитрий Медведев поставил свою подпись под заявлением G8, в котором ведущие мировые державы пообещали бороться с ростом цен на нефть.
Пути решения проблемы энергетической безопасности главы государств обозначили в одной из глав документа с названием "Заявление "Группы восьми" по развитию мировой экономики". Для начала лидеры стран G8 "подтвердили свою приверженность провозглашенным в Санкт-Петербурге (на саммите 2006 года.— "Деньги") принципам глобальной энергетической безопасности и осуществлению соответствующего плана действий". Кроме того, главы G8 традиционно "призвали другие страны принять эти принципы".
Последующие заявления G8, касающиеся проблемы мировой энергобезопасности и обеспокоенности стран, вызванной ростом цен на нефть, после стандартных и общих фраз были следующими: "В общих интересах необходимо предпринимать согласованные усилия по устранению коренных причин этого роста (цен на нефть.— "Деньги"). Что касается предложения, то в краткосрочной перспективе следует увеличить мощности по добыче и переработке. В среднесрочной перспективе необходимы совместные меры по расширению инвестирования в разведку и добычу, а также в переработку и сбыт. Нефтедобывающим странам следует обеспечить транспарентный и стабильный инвестиционный климат, благоприятствующий расширению мощностей по добыче, что необходимо для удовлетворения растущего глобального спроса. Что касается спроса, важно принять дальнейшие меры, направленные на повышение энергоэффективности, а также вести курс на диверсификацию в энергетике".
С одной стороны, придраться в подписанном документе не к чему. Правда, ни сроки, ни конкретные договоренности в части борьбы с галопирующими ценами на нефть на мировых рынках в нем не указаны. Но сама возможность реального объединения усилий в борьбе с ростом цен на энергоносители выглядит как серьезный прорыв.
С другой стороны, заявление лидеров G8 рискует остаться "бумажным тигром". С начала этого года стоимость нефти на мировых площадках выросла более чем на треть, превысив в июне-июле отметку $140 за баррель. В середине июля аналитики многих инвесткомпаний пересмотрели свои прогнозы по ценам на нефть к концу года и стали все чаще говорить о $200 за баррель. Такой рост станет возможным в первую очередь благодаря спекулятивной составляющей, которая и сейчас занимает существенную долю в цене барреля нефти. И даже наращивая объемы добычи и вкладывая в переработку все больше и больше, реально влиять на стоимость нефти страны G8 в этой связи не могут. По крайней мере, именно такой точки зрения придерживаются опрошенные "Деньгами" аналитики.
Виталий Крюков, аналитик ИГ "Капиталъ": "В принципе страны G8 стараются использовать тот набор инструментов, который находится в их распоряжении, поэтому их нельзя упрекнуть в бездействии. Увеличение инвестиций в добычу и рост производства нефти — факторы, которые в нормальных экономических условиях способны сбалансировать нефтяной рынок и сдержать повышение цен на нефть. При принятии решения об увеличении добычи нефти необходимо в первую очередь руководствоваться состоянием баланса спроса и предложения. Если на рынке предложение не полностью обеспечивает спрос, тогда было бы целесообразно наращивать поставки, иначе чрезмерное предложение способно ударить по карману производителя в случае неконтролируемого снижения цен на нефть. Это уже было в истории. В текущей ситуации особой потребности в дополнительных баррелях со стороны потребителей не наблюдается. Более того, есть высокие риски, что кризисные явления в американской экономике, ускоренный рост цен на топливо в Азии и активное развитие альтернативных видов топлива могут привести к сокращению спроса на нефть.
Другое дело, что существуют объективные глобальные процессы, которые способствуют притоку капитала в сырьевые товары и неподвластны регулированию со стороны производителей нефти. К такому процессу можно отнести раздувание денежного пузыря в мире, что, в частности, приводит к усилению инфляционного давления на мировую экономику и снижению стоимости основной резервной валюты — доллара США.
Долгое время мировое сообщество активно пользовалось дешевыми финансовыми ресурсами — теперь мы видим, что это время подошло к концу и стоимость денег будет постепенно увеличиваться. Нефтяные трейдеры также подвержены этим процессам и испытывают на себе все негативные последствия мирового финансового кризиса. Как следствие, они стремятся защитить свои капиталы с помощью дорожающих сырьевых товаров. Главным образом высокие цены на нефть объясняются глобальными экономическими процессами, а не физическим дефицитом нефти. Конечно, увеличение поставок нефти может несколько умерить чрезмерную спекулятивную активность, но не способно изменить картину в целом".
Андрей Лысенко, замначальника управления аналитических исследований ИГ "Ист Коммерц": "По нашим оценкам, в сложившейся ситуации влияние G8 на рынок ограниченно, поскольку на процесс ценообразования нефти в большей степени влияет спекулятивный фактор, нежели реальный баланс спроса и предложения. Если бы прослеживался явный недостаток сырья на рынках, то проблема решалась бы путем усиления политического влияния на страны-экспортеры нефти (в частности, ОПЕК). Но корни возникшего кризиса гораздо глубже. Сегодня вложения в товарные фьючерсы, в том числе фьючерсы на нефть, по сравнению с ценными бумагами и валютными инструментами наиболее доходны при умеренной степени риска. Политика снижения стоимости доллара, проводимая правительством США для увеличения деловой активности, имеет и обратную сторону: игроки компенсируют падение доллара и нестабильность рынков капитала инвестированием в товарные рынки, что и порождает нефтяное ралли.
В принципе рычагов воздействия на производителей не так много. Учитывая сложившуюся ситуацию на рынке, более действенными станут, по нашему мнению, меры, в большей степени ограничивающие инвестиции на товарных рынках, нежели способствующие увеличению добычи. Так, в США по результатам расследования, проведенного американской Комиссией по срочной биржевой торговле, было определено, что около 70% объема торговли нефтью марки Texas Sweet на NYMEX является спекулятивным, в то время как в 2000 году доля спекулятивных сделок не превышала 40%. На основании этого конгресс США в ближайшее время может принять меры для ограничения спекулятивных сделок. Я полагаю, что не исключается и запрет (или ограничение) на торги некоторыми видами фьючерсных контрактов или деятельности хедж-фондов. Наиболее близкая мера, которой может и ограничиться G8 в этом году,— усиление влияния на страны ОПЕК. В сентябре текущего года члены картеля будут утверждать новые квоты на добычу, и мы не исключаем, что добыча стран ОПЕК после сентября может увеличиться. Эти меры смогут увеличить объем предложения на рынке, при этом окажут меньшее влияние на сложившийся уровень цен".
Станислав Свиридов, начальник отдела анализа финансовых рынков Связь-банка: "Основные причины растущей нефти — ослабление курса доллара, переток спекулятивного капитала с фондовых на сырьевые рынки и рост потребления углеводородов в развивающихся странах. Восстановить курс американской валюты G8 вряд ли может: роль первой скрипки здесь принадлежит правительству США. Вопрос ограничения спекулятивных операций на сырьевых рынках лежит в компетенции национальных регуляторов, а не G8. В США этот процесс инициирован на уровне конгресса, так как дорогая нефть грозит раскручиванием инфляционной спирали, что крайне нежелательно для американской экономики. Рост спроса на углеводороды в развивающихся странах — это естественный процесс, и G8 тут тоже вряд ли что-то может сделать".
Сергей Вахрамеев, аналитик Банка Москвы: "Эффективным рычагом воздействия со стороны G8 может стать повышение прозрачности нефтяного рынка и максимальное сокращение спекулятивной составляющей. Финансовый спрос на нефть намного больше реального, в результате спекулятивный фактор выразился в смене акцентов глобальных фондов, которые на фоне девальвации доллара предпочли покупку нефтяных фьючерсов инвестициям на фондовых рынках. Из недавно опубликованного обзора МВФ следует, что фонд рассмотрит возможную роль спекуляций на финансовом рынке в недавнем повышении цен, а также исследует, насколько важным является этот фактор и какое воздействие он оказывает на рынок и фьючерсные операции. Также МВФ призвал повысить прозрачность и надежность рыночных данных, в том числе по запасам нефти. И еще один реальный, на мой взгляд, способ влияния на ситуацию — это повышение эффективности энергопользования и развитие новейших технологий. В целом же, несмотря на продолжительный рост цен на нефть, по нашему мнению, спрос и предложение на мировом нефтяном рынке сбалансированы, следовательно, фундаментальных причин для продолжения роста цен на нефть нет.
Артем Кончин, аналитик UniCredit Aton: "Россия заняла позицию, направленную на то, чтобы добыча в стране росла. Медведев подписался под тем, что в принципе уже следовало из действий, которые государство осуществляло и ранее. Но, к сожалению, вес России в мировой картине спроса и предложения недостаточно велик, чтобы повлиять на мировые цены. Есть фактор Саудовской Аравии, Нигерии, Ирака, Ирана. Россия добывает меньше 10 млн баррелей в день. И даже крайне оптимистичный прирост добычи в размере 10% даст всего лишь меньше 1 млн баррелей в день. Потенциал роста добычи в Ираке — 2,5 млн баррелей в день, в Саудовской Аравии — тоже 2,5 млн. То есть даже десятипроцентный рост добычи внутри страны несопоставим с тем, как могут влиять на мировые цены другие страны. Таким образом, предполагать, что Россия сможет как-то изменить ситуацию с ценами на нефть, не стоит. Но с другой стороны, это еще один показатель в пользу того, как будет вести себя государство по отношению к нефтедобыче. У нас уже идут реформы по НДПИ, и те средства, которые будут освобождаться, также пойдут на увеличение капитальных затрат компаний".
Станислав Август, аналитик УК "Финам Менеджмент": "Можно назвать несколько факторов, способных сдерживать цены на нефть. Укрепление курса доллара возможно при повышении процентной ставки, но есть риск обвала финансовой системы США, на что не пойдет правительство этой страны. Что касается увеличения нефтедобычи, сейчас потенциал для значительного увеличения добычи есть у ряда стран, в частности у Саудовской Аравии. У России такого потенциала нет до ввода в эксплуатацию месторождений Каспия и Сахалина, Восточной Сибири по ВСТО. Недавнее заявление Саудовской Аравии об увеличении производства нефти до рекордных уровней за последние 30 лет — это, конечно, единственный потенциально результативный шаг по снижению цен на нефть, но масштаб мер, к сожалению, не позволяет говорить о том, что цены можно сбить кардинально. Проекты развития альтернативной топливной инфраструктуры идут достаточно быстрыми темпами, но масштабное развитие рынка СПГ пока возможно только в ближайшей перспективе из-за отсутствия принимающей инфраструктуры, а применение биотоплива ограничивается продовольственным кризисом".