Британский синдром

рассказывает Борис Барабанов

Роману Спайкера и Собакки "Больше Бэна" (такова изначальная орфография названия) в следующем году исполняется десять лет. Фактически это первое громкое произведение, написанное от лица поколения, самым большим потрясением в жизни которого был дефолт 1998 года. Но есть и гораздо более серьезные поводы называть роман эпохальным.

Начнем с того, что это, пожалуй, самое известное и раскрученное произведение так называемой сетевой литературы. Оно даже получило в 2000 году престижную премию "Дебют". К тому моменту, как в 2001 году книжка вышла "в бумаге", ее прочитало уже такое количество народа, что сам факт появления осязаемого носителя казался странноватым. Так, наверное, чувствовали себя советские неформалы, в перестройку с удивлением обнаружившие в продаже первые "винилы" с альбомами андеграундных групп, давно выученными наизусть по магнитным пленкам.

Во-вторых, язык, которым написан роман, предвосхитил весь бум вокруг ЖЖ. Форма, выбранная авторами, — дневник с претензией на литературу, сочетание художественной прозы с уличным жаргоном и вольной пунктуацией. Фактически роман "Больше Бена" стал предтечей языковой революции, связанной с сайтом udaff.com, "олбанским языком" и понятием "падонок". Собственно говоря, герои романа изначально позиционировали себя как подонки. Само слово они писали без ошибок, но расшифровку этого понятия дали вполне применимую и к сегодняшнему дню.

Не слишком заботясь о красоте композиции и логике повествования, Сергей Сакин (Спайкер) и Павел Тетерский (Собакка) впервые описали новую субкультуру, рожденную уже вне диктата советских ценностей, существующую в оппозиции к обществу потребления, русскую версию которого в конце 1990-х еще только пытались осмыслить профессиональные социологи и публицисты. "Подонок" в "Больше Бена" — это не только романтический гедонист-тунеядец с повышенным IQ. Сакин и Тетерский не забывают подчеркивать своеобразные отношения героев с моралью. В британское посольство за визами они приходят, залечивая раны после поездки в Осетию и ограбив собственную фирму. Спайкер и Собакка — типы с твердыми криминально-расистскими убеждениями, и скрывать этого от читателя они не собираются. Более того, авторы сдают с потрохами главную явку себе подобных, место наивысшей концентрации подонков, — реально существующее кафе "Серна" на улице Пятницкой. В кратких заметках о своей московской жизни Спайкер и Собакка вывели ту среду, в которой рождались все последующие группировки воинственно настроенных болельщиков, неофашистов и антифашистов. Более подробно Сергей Сакин живописал ее в следующем романе — "Умри, старушка!"

Все это, чего греха таить, дико возбуждало офисных работников, проглатывавших главы недлинного романа прямо на рабочем месте. Едва познав тяготы капиталистического бытия, русские клерки получили сигнал о том, что существует некий новый андеграунд. В середине 1990-х его место занимали первые рейвы с экстази, то есть чистый "птючевский" уход в иную реальность. Культура подонков возвращала угнетенного менеджера в более привычные координаты, но давала шанс жить "по-другому". Как минимум рекомендовала не слишком заботиться о законности способов достижения всевозможного кайфа. Как должное принимала насилие. Как максимум — рисовала картины бескрайних перспектив экспорта русского раздолбайства в страны, задыхающиеся от собственной толерантности и чопорности. Например, в Великую Британию.

Образ Лондона всю вторую половину 1990-х российский обыватель получал из "Ома" и "Птюча". Лондон в них был нескончаемым рейвом, спаренным с дефиле героиновых моделей и безостановочной содомией. Лондон у Спайкера и Собакки — новый, он источник невероятных возможностей для кидалова, огромная дойная корова, которая просто создана для того, чтобы хитрые русские пользовали ее на все сто процентов. Более того, считают герои "Больше Бена", Британия подставляется сама, начиная от собеседования в посольстве, где решающим аргументом в пользу выдачи визы является "любовь к The Beatles", и заканчивая тонкостями оформления банковских счетов и приобретения мобильных телефонов. Надо быть последним лохом, чтобы не отобрать у англичан фунты, от которых их страна и без того вот-вот лопнет. Здесь нужно понимать, что книга появилась еще до того, как Британия дала убежище Борису Березовскому, до того, как Роман Абрамович купил "Челси", а в отеле "Милленниум" отравили Литвиненко. Непрофессиональные писатели и мелкие авантюристы Сакин и Тетерский сначала во время своего лондонского анабазиса почуяли нечто в воздухе, а потом смогли изложить это "нечто" на бумаге таким образом, что их книга кажется теперь вдохновенным предисловием к русскому нашествию на Лондон, к той бескрайней любви-ненависти двух стран, под знаком которой подходит к концу первое десятилетие нового века.

Фильм Сьюзи Хэйлвуд "Bigga than Ben" расходится с книгой Сакина и Тетерского сразу по нескольким позициям. Во-первых, герои фильма сбегают в Англию с вполне определенными целями. Один хочет заработать денег на раскрутку своей группы, другой — на свадьбу. В книге же исход россиян носит более экзистенциальный характер, то есть валят они, скорее, повинуясь охоте к перемене мест и инстинкту пассионариев. О российской жизни героев в ленте подробного разговора нет, как нет, конечно, в фильме и никакой "Серны". Во-вторых, Лондон в фильме имеет все признаки дня сегодняшнего, особенно бросается в глаза "Огурец" — башня Swiss Re Нормана Фостера, построенная на пятилетку позднее приключений Спайкера и Собакки. Аферы же к сегодняшнему дню не адаптированы, наоборот — получив вожделенные кредитки, Собакка тут же узнает, что в ближайшем будущем для доступа к счетам понадобится пин-код, и все его махинации ждет провал.

"Bigga Than Ben" — первый полный метр жительницы Лондона Хэйлвуд. Предмет исследования, который ее интересовал, — не рецепты сравнительно честного отъема денег, а жизнь мегаполиса и жизнь в мегаполисе. Характеры с полной палитрой цветов кожи, считающие себя "коренными лондонцами" и "истинными англичанами", в отличие от "понаехавших" Спайкера и Собакки, — одна из главных удач дебютантки. Другая удача — история о распавшейся дружбе, линия, которой в книге нет и которая выписана довольно убедительно. Третья — иронические реплики героев в объектив, смешные анимированные схемы афер, в общем, беспроигрышные фишки инди-комедии. Четвертая — крепкий саундтрек, в который добавлена песня "Мумий Тролля" "Контрабанды". Пятая — кастинг. Собакку играет Бен Барнс. Буквально со съемочной площадки "Bigga Than Ben" он шагнул в объятия Голливуда — получил роль принца Каспиана в "Хрониках Нарнии". Спайкер в фильме — Андрей Чадов. Сам господин Сакин признался, что "ощущение было жутковатое — как будто я стою перед зеркалом".

В кинотеатрах с 24 июля