Копать или не копать
Лиза Биргер о "Самых добрых в мире"
Книжку "Самые добрые в мире" написали и нарисовали в 2006 году писатель Ульф Нильсон и художница Эва Эриксон, известные шведские авторы, лауреаты премий Астрид Линдгрен и Августа Стриндберга. В 2007-м ее перевело и опубликовало на русском языке издательство "Самокат". В мае 2008 года общественный совет по социальной рекламе Северо-Западного федерального округа рекомендовал издательству изъять книгу из обращения, признав ее "неэтичной и наносящей моральный и психологический вред детям". Рекомендация, понятное дело, не приказ, хотя шумиха, конечно, поднялась страшная. Потому что, во-первых, где это видано, чтобы детские книжки запрещали. Во-вторых, книга Нильсона и Эриксон далеко не единственная детская книга, играющая с "запретными" темами, и нервная реакция петербургской комиссии — это, возможно, даже не конец истории.
Что вообще может быть запретного в книге, называющейся "Самые добрые в мире"? Это история трех детей, которым в один жаркий летний день нечем было заняться, они нашли мертвого шмеля и решили похоронить его. А затем придумали устроить похоронное бюро для животных, потому что "кто-то же должен похоронить этих несчастных", решает старшая девочка Эстер. Контора называется ОАО "Добрый путь", три "могильщика" — главный герой, Эстер и ее младший брат Пютте — добросовестно исполняют свои обязанности: "Эстер рыла могилы. Я сочинял стихи. Пютте плакал". Похороны — дело серьезное, дети делают зверушкам гробики, украшают могилы крестами и цветами и придумывают уморительно смешные эпитафии. Например: "Смерть настала в два часа. Отчего? Зачем? За что?" или "Вот еще одна селедка/ В сеть попала, идиотка./ Жизнь у нас всего одна./ Жаль, что кончилась она".
Вокруг "Самых добрых" даже стоило пошуметь, и даже жалко, что любая такая шумиха моментально превращается в фарс с показательными выступлениями. Никаких шуток над смертью здесь точно нет, есть предельная серьезность — уж точно предельная для ребенка, для которого все знание об умирании ограничивается похоронами дохлого шмеля. Но детская игра в похороны в какой-то момент превращается в настоящие похороны — когда дети хоронят не подобранную на дороге неведому зверушку, а теплого, еще недавно живого дрозда. И тогда "зелень над полянкой сомкнулась как крыша в церкви", и полянку "как черное покрывало, окутали печаль и скорбь". Это печально, и красиво, и уж точно не самое страшное, что можно сказать детям о смерти. Припомнить можно и пострашнее. Например, "Книгу о смерти" шведской писательницы Перниллы Стальфельт из недавнего, "Муми-тролль и комета" Туве Янссон из классики. А про то, чего на самом деле боятся дети, лучше всего в той же книге сказал сам герой: "Я еще маленький. Я боюсь и жизни, и смерти".
М.: Самокат, 2008