Камчатские депутаты увязли в дрифтерных сетях

Госдума РФ и Росрыболовство не нашли оснований для запрещения дрифтерного лова лосося, на чем настаивают депутаты камчатского заксобрания. Парламентарии, добивающиеся запрета, утверждают, что из года в год дрифтерные сети губят большое количество кеты, горбуши, а также дельфинов и китов. Депутатов поддерживают экологи. Председатель законодательного собрания края Борис Невзоров заявил, что вместе с коллегами продолжит борьбу.

Вчера в камчатский парламент поступил ответ на обращение депутатов в Госдуму и Росрыболовство, в котором они просили запретить дрифтерный лов лосося. В ответе говорится, что оснований для запрета этого способа рыбной ловли нет, сообщили „Ъ“ в заксобрании Камчатки.

Дрифтерными сетями ловят породы рыб, которые держатся разреженно (сельдь, макрель, лососи и др.). Пытаясь пройти сквозь сеть и не ощущая полотна как преграды своему движению, рыба натягивает ячею сети на себя до плавников. При попытке отойти назад рыба не может снять с себя ячею. Длина сети более 30 м, высота 10–12 м. Связанные между собой по 100–150 штук сети образуют дрифтерный порядок. Такая сеть признана наиболее жестоким орудием лова, поскольку любой живой объект либо гибнет в ней, либо получает при освобождении травмы, после которых не выживает. В 1992 году Канада, США, Россия и Япония подписали четырехстороннюю конвенцию по сохранению лосося в северной части Тихого океана. Документ запрещал дрифтерный промысел лососей в открытом море. Однако в том же году Госкомрыболовства РФ открыл коммерческий дрифтерный промысел для Японии. Также был разрешен лов российским судам, но только под эгидой научных программ. Возмущение камчатских депутатов вызвало увеличение в 2008 году числа таких судов с 11 до 16 единиц, а также то, что квоты каждому из них дали вдвое больше обычных — по 800 т лосося. В июне камчатские депутаты направили письмо в Росрыболовство РФ и в Госдуму, в котором подчеркнули, что «ни о какой науке речь не идет — как и японцы, российские дрифтерщики берут только нерку, и тысячи тонн погибшей в дрифтерных сетях кеты и горбуши, а также погибшей молоди выбрасываются за борт».

Статистика дрифтерной добычи за 10 последних лет свидетельствует, что официально доля нерки в суммарном вылове составляет порядка 90%. На самом деле, по словам сотрудника местного отделения Всемирного фонда природы Анатолия Декштейна, на 1 кг выловленной нерки приходится столько же коммерчески малопривлекательных горбуши и кеты. «Это означает, что квоты перелавливаются как минимум вдвое. Половина рыбы попросту губится. А ведь большинство прибрежных районов Камчатки живут именно за счет лова горбуши и кеты. И жили бы намного лучше, если бы эта рыба доходила до своих рек»,— пояснил он.

Председатель законодательного собрания края Борис Невзоров подсчитал, что раньше рыбаки Усть-Камчатского района в реке Камчатка ловили примерно по 7 тыс. т кижуча за путину, а теперь, когда у восточного побережья появились дрифтерные сети, стали ловить лишь 700 т.

«Рыбы становится все меньше. Браконьеры на реках тоже наносят большой ущерб, но главный ущерб идет от дрифтерного лова. Во всем мире его запрещают как убыточный, а у нас наращивают ему объемы. Да, наверное, кому-то это выгодно, но не России»,— заявил господин Невзоров. Сам в прошлом рыбопромышленник, он не понимает лоббирования дрифтера российскими компаниями. «Они же никому не наносят ущерб так сильно, как себе. Японцы покупают нерку со своих дрифтерных судов по $11 за 1 кг, а с наших — максимум по $6. Если вычесть оплату налога на биоресурсы и другие затраты, получается, что прибыли нет. А если за $4 продавать рыбу с неводов, то прибыль будет. Это же простая арифметика, на берегу ловить выгоднее, чем в море»,— подсчитал председатель думы и добавил, что на берегу можно экономить на судовом топливе (стоит $1,2 тыс. за тонну.— „Ъ“).

Ущерб от дрифтерного промысла экономике страны и окружающей среде никто из специалистов подсчитывать не брался. «Что нужно учесть? Загубленных горбушу и кету, незрелых лососей, уничтоженных птиц, акул, дельфинов, китов, морских котиков. А также финансовые потери рыбаков, моральные потери, включая стимуляцию коррупции. Я не знаю, сколько это все стоит»,— признал эколог Анатолий Декштейн.

Руководитель Северо-Восточного территориального управления Росрыболовства Евгений Широков подтвердил „Ъ“, что и сейчас ловят только нерку. Однако, сообщил он, вопросы надзора за дрифтерным ловом лежат пока в компетенции Камчатской госморинспекции (ГМИ) погрануправления. «Мы будем осуществлять надзорно-контрольные функции в море. Но сейчас, до проведения окончательной реорганизации управления (Госкомрыболовство преобразуется в федеральное агентство.— „Ъ“), у нас такой возможности нет»,— сказал чиновник.

В ГМИ вчера комментировать ситуацию отказались. Известно, что еще два года назад инспектор ГМИ находился на каждом японском судне, ведущем дрифтерный промысел в исключительной экономзоне РФ. Однако с прошлого года инспекторам было предписано находиться в районах промысла только на специальных судах, которые предоставляются японской стороной и непосредственно в промысле не участвуют. Об этом говорится в приложении к российско-японскому соглашению о ведении дрифтерного лова от 2007 года. Фактически это нарушает законодательство, по которому иностранные рыболовные суда обязаны вести промысел в экономзоне РФ только в присутствии российского инспектора, и делает лов бесконтрольным.

Глава краевой думы Борис Невзоров заявил „Ъ“, что он и его коллеги будут продолжать борьбу с дрифтерным ловом лососевых.

Кирилл Маренин, Петропавловск-Камчатский;
Эрнест Филипповский