История со спальней

"Ариодант" был одной из крохотной щепотки опер Генделя, с которых после войны началось постепенное оттаивание интереса к генделевскому оперному творчеству. Интерес этот кажется сейчас близким к пиковому значению. Впрочем, оттаивание оттаиванием, а видеозаписи генделевских опер пока еще не то чтобы текут вешним ручьем — оттого каждая из них любопытна, но к каждой из них поневоле будешь относиться пристально.

Вообще, как много раз совершенно справедливо отмечалось, это такой "Гендель для начинающих" в том смысле, что на обычную позднебарочную оперу он не слишком похож. Пламенных классицистских конфликтов долга и страсти в нем нет, сложных исторических или мифологических аллюзий тоже, фантастики уж тем более (хотя сюжет и позаимствован у Ариосто). Главная сюжетная коллизия не лишена остросюжетности, но есть в ней нечто общечеловечески понятное, чего не скажешь про оранжерейные чувствования персонажей многих опер того же времени. Более того, эту же коллизию в свое время использовал Шекспир в "Много шума из ничего". Принц Ариодант влюблен в Гиневру, дочь короля Шотландии, которая платит ему взаимностью и отвергает авансы герцога Полинесса. С благословения короля должна состояться свадьба. Однако накануне брака коварный герцог заставляет влюбленную в него Далинду, приближенную Гиневры, переодеться в наряд госпожи и впустить его в "свою" спальню — на глазах у Ариоданта, который в эту мистификацию верит. Обвиненная в любодеянии Гиневра чуть не сходит с ума (великолепная музыка), сбежавший Ариодант чуть не кончает с собой (музыка не менее великолепная), но в итоге справедливость все-таки торжествует.

В поздних операх у Генделя вообще появляется более сложный и более богатый музыкальный язык (и это еще одна причина особой популярности Ариоданта). Тем печальнее выглядит в свете этого представленная здесь работа американского дирижера Алана Кертиса и его ансамбля Complesso Barocco — профессиональная, но сухая и пуританская, как-то примирительно подающая все крайности душевного состояния героев. Участвуют в этом спектакле, показанном в прошлому году на фестивале в Сполето, в основном итальянские певцы (кое-кто из которых работал вместе с Кертисом в аудиозаписях иных опер Генделя) не вполне однородного качества. Бледна и заурядна Далинда в исполнении Марты Вандони Йорио, не по-генделевски грубо смолот Король у известного баса Карло Лепоре. Но есть и тщательно и с пылом спетая Гиневра Лауры Керичи, и колоритный злодей Полинесс в исполнении контральто Мари-Эллен Нези — хотя, пожалуй, чудеса колоратурного меццо шведки Анн Халленберг в заглавной партии все равно выше остального состава на голову.

Со стороны последней работа в спектакле смотрится сугубым героизмом из-за просто вредительской идеи художника по костюмам нарядить певицу в мешковатый мундир с эполетами, так талантливо ее уродующий, что глазам больно. В остальном бедноватый визуальный ряд спектакля, поставленного британцем Джоном Паскоу, практически не раздражает, хотя раздражать там почти нечему. Перенести действие в Англию 1950-х годов — неплохая идея, и, когда Гиневра с улыбкой поет проклятия в адрес Полинесса, вежливо наливая ему чашечку чая, от спектакля начинаешь ждать если не визуальной выразительности, то хотя бы иронии. Увы, напрасно.

Handel: "Ariodante" (2 DVD)

Il Complesso Barocco, A. Curtis (Dynamic)

Haydn: "The Creation" (2 CD)

Gabrieli Consort & Players, P. McCreesh

(DG-Archiv)

Пол Маккриш больше известен, пожалуй, любителям совсем старой музыки и мудреных музыкально-литургических реконструкций. Послушать лютеранскую мессу в лейпцигской Томаскирхе во времена Баха, побывать на коронации венецианского дожа XVI века или на рождественской мессе в Риме начала XVII века — это к нему: в его причудливых записях "реконструировано" в таких случаях все, включая особенности латинского произношения в данном месте и в данное время (согласно последним данным науки), полный строй богослужения, храмовая акустика, даже бряцание кадила и звон колокольчика. Но в последние лет пять дирижер от этих трогательных касталийских игр отошел, занимаясь в основном менее экзотической музыкой вплоть до ранних венских классиков. Впрочем, и к ним он подходит особо, как показывает эта запись оратории Гайдна "Сотворение мира".

Здесь тоже ставится задача "реконструкции" одного из первоначальных исполнений "Сотворения". В связи с этим, казалось бы, впору ждать чего-то прозрачно-камерного — ан нет. Маккриш исходил из того, что в самом конце XVIII века, напротив, возникла мода на оркестровую и хоровую гигантоманию (что правда), и потому его вооруженный старинными инструментами оркестр приобретает пантагрюэлевские размеры. Хор — тоже, так что одним из первых и главных впечатлений от записи остается ударная мощь и пространственная широта звука, но и из деталей не пропадает ничего. Хотя "воссоздается" при этом австрийская премьера оратории, использует дирижер ее английскую версию, причем не стесняется заявлять о том, что спешно сделанный для Гайдна английский перевод немецкого либретто был не всегда удачен, а сам композитор не всегда аккуратно следовал логике английского произношения. Как следствие, "сухие" речитативы в нескольких местах дерзновенно подправлены, чтобы текст и музыка сочетались оптимально. Кроме того, занятно, что однородному англоязычному составу дирижер предпочел более пеструю картину: вместе с британцами Нилом Дэвисом, Марком Пэдмором и Питером Харви в оратории поют шведка Миа Перссон и француженка Сандрин Пьо, причем у последней, поющей архангела Гавриила, английская артикуляция довольно приблизительна.

Tomas Luis de Victoria: "Et Jesum"

C. Mena, J. C. Rivera

(harmonia mundi)

Томас Луис де Виктория, важнейший испанский композитор эпохи Сервантеса и Лопе де Веги, писал исключительно духовную музыку, оставив после себя тома полифонических сочинений от месс до небольших мотетов. В основном эти произведения, естественно, так и исполняют, большими или малыми хоровыми ансамблями a capella — хотя, как напоминает этот диск, в его времена существовала и иная практика. Сочинения де Виктории перекладывали для лютни, что позволяло кому угодно петь их под собственный аккомпанемент. В таком виде избранные мотеты и номера из месс здесь и звучат — в исполнении безукоризненного дуэта контратенора Карлоса Мены и лютниста Хуана Карлоса Риверы (к которым изредка присоединяется корнетист Франсиско Рубио Гальего). Вместо привычной "объективности" хорового исполнения музыка приобретает в результате оттенок поэтичного исповедального монолога, в котором сочетаются набожность, мистицизм и меланхолия. Сложной красоте контрапункта де Виктории эта тихая и искренняя камерность, оказывается, совсем не вредит.

Beethoven: Piano Concertos nos. 1 & 4

Lang Lang; Orchestre de Paris, C. Eschenbach

(Deutsche Grammohon)

Карьеру китайца Ланг Ланга (хорошо известного у нас благодаря регулярным визитам на Пасхальный фестиваль Валерия Гергиева) до поры до времени можно было подогнать под трафарет среднестатистического пианиста-вундеркинда из Юго-Восточной Азии. Бравурный старт, яркие дебютные альбомы, эффектные концерты, — а потом выясняется, что развиваться-то и некуда. Предыдущий его диск с экзотичной китайской программой (наверняка продюсерская придумка), казалось, эти опасения подтверждал. Но вот новый альбом: вместо русских композиторов, на которых Ланг Ланг, по его признанию, буквально молился, вовсе даже фортепианные концерты Бетховена, записанные с дирижером Кристофом Эшенбахом и Парижским симфоническим оркестром. Бетховен, безусловно, получается у него слегка поверхностным. При всем блеске техники этот настойчивый блеск не всегда к лицу музыке (особенно в Четвертом концерте), но все же есть в его трактовке та степень изящества и одухотворенности, которая в состоянии многое обещать.