Со времен окончания Нюрнбергского (1946 г.) и Токийского (1947 г.) процессов над лидерами гитлеровской Германии и ее союзницы Японии подобных международных судов в мире не было. Почти полувековое забвение было вчера прервано в Гааге, где на первое публичное слушание собрался учрежденный в прошлом году международный трибунал по военным преступлениям в бывшей Югославии. Слушалось, правда, пока не само дело, а обращение к властям ФРГ о передаче в производство трибунала дела боснийского серба Душко Тадича.
О том, что военные преступления в экс-Югославии нужно должным образом расследовать, а их виновникам воздать по заслугам, в ООН задумались еще два года назад, когда война на Балканах была еще далека от нынешнего размаха. И в октябре 1992 г. резолюцией СБ ООН была создана специальная комиссия. Тогда специально оговаривалось, что этот орган не должен превратиться во "второй Нюрнберг". Но год спустя был учрежден и трибунал по военным преступлениям. Кстати, давно уже поговаривают о том, что свои места на скамье подсудимых в нем должны занять лидер боснийских сербов Радован Караджич и его главнокомандующий Ратко Младич.
Дело Душко Тадича стало первым, видимо, потому, что доставить его до упомянутой скамьи легче — в феврале германские власти, к которым ныне обращается трибунал, арестовали его по совершенно другим причинам, и ныне он содержится в заключении в ФРГ. Другие же преступники либо все еще воюют, либо полагаются (и не без оснований) на отсутствие механизма их выдачи. Обвинения, предъявленные трибуналом Тадичу, вряд ли могут расположить его к оптимизму. Среди них — составление списков на уничтожение интеллигентов-мусульман, сгоны несербов в концлагеря, пытки и побои, изнасилования, убийства узников.
Есть, однако, сомнения в пропагандистской ценности мероприятия в Гааге: сербы вполне способны признать Тадича героем, мусульман и хорватов его пример тоже вряд ли устрашит. Так что сама идея международного суда, как и другие попытки вмешательства международного сообщества в проблему югокризиса, рискует оказаться сомнительной. Полной аналогии с Нюрнбергом у Гааги действительно быть не может: во-первых, тот процесс начался только после победы союзников над Германией, во-вторых, та война была мировой, а не гражданской. Гаагский же трибунал, по всей видимости, обречен на неудачу до тех пор, пока в бывшей Югославии не будут достигнуты мир, пока новые государства не признают друг друга и пока не будет разработан механизм выдачи военных преступников. При этом стоит вспомнить, что многие нацистские бонзы счастливо избежали нюрнбергского процесса — еще одно свидетельство недостаточной эффективности показательных трибуналов.
ВИКТОР Ъ-ЗАМЯТИН