Премьер Черномырдин, оправдывая репутация человека, для разгорячения которого требуется известное, наконец-то вынес вердикт по московской бензиновой чуме, бушевавшей в дни 77-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Великую бензиновую революцию премьер назвал провокацией с целью вынудить его "ввести регулируемые цены на нефтепродукты". Инцидент, по словам Черномырдина, стал предупредительным звонком правительству.
О звонке говорилось в контексте разъяснений замминистра экономики Якова Уринсона, согласно которым "в бензиновом кризисе повинны регулируемые местными властями цены на этот вид топлива". Инцидент, таким образом, стал не просто предупредительным звонком, но звонком, предвещающим новые свары двух правительств, ибо Черномырдин expressis verbis обвинил своего "стратегического союзника" по реформаторству (саморекомендация союзника) в устроении провокаций.
Возможно, резкости выражений премьера способствовала не только бензиновая эпопея, но и новые детали стратегического союзничества. Накануне заседания совета по иностранным инвестициям независимо-анонимные биржевые эксперты передали газетам доклад о том, как "последние полтора года Чубайса 'окучивали' десятки сотрудников, нанятых и обученных американскими экспертами", ими же "каждый его шаг просчитывался с точностью до миллиметра", а в итоге "речь идет не об инвестициях в российскую промышленность, то есть не о восстановлении производства, а о покупке российских предприятий западными компаниями, что наносит существенный ущерб национальной безопасности страны". Доклад, как утверждается, вызвал панику в правительстве и передан в Совет безопасности; не исключено создание комиссии по расследованию преступлений ГКИ.
В период расследования обстоятельств "черного вторника" те же самые структуры изображали Совет безопасности во главе с Олегом Лобовым в качестве кондовых чекистов, одуревших от поиска врага и помешанных на тайных заговорах и хвойной муке. Спустя малое время они полностью проникаются идеологией всемирного заговора и апеллируют к тому же Лобову, как к предводителю справедливого ареопага. Вероятно, спустя еще неделю посредством независимой прессы тот же источник раскроет новое злодеяние федерального правительства — инспирированный транснациональными корпорациями срыв плана по заготовкам яйца и хвойной муки.
Сам герой сюжета, Анатолий Чубайс, указал, что "оппозицией была организована настоящая кампания в СМИ под лозунгом 'Страну продают'", причем атака была предпринята "c целью сорвать усилия правительства по налаживанию нормальных взаимоотношений с внешним миром".
До сих пор оппозицией называли коммунистов и наци, но тут коммуно-патриоты безвинны, ибо страшные обвинения в распродаже державы выдвинуты остробоевитыми в своем демократизме газетами и стоящими за ними не менее демократическими (хотя также остробоевитыми) структурами. Очевидно, нарождается долгожданная демократическая оппозиция, которая, судя по дебюту, будет покруче иного Проханова.
Наци, т. е. оппозиция в старинном смысле этого слова, стараются не уступать в бодрости новым коллегам, вышедшим, впрочем, примерно из одной и той же старой госструктуры. Участники собора при отставном генерале КГБ Александре Стерлигове решили создать межрегиональный силовой комитет, который будет формировать вооруженные отряды, дабы контролировать будущие выборы и "не допускать нарушений".
Желание не допустить нарушений закона о выборах вполне похвально, однако не ясно, каким образом стерлиговские соборяне намерены при этом не нарушать еще и УК, где прямо возбраняется создание вооруженных отрядов. Вероятно, юридические тонкости было решено отставить, ориентируясь главным образом на прагматику — когда вооруженные приверженцы ген. Стерлигова, хором распевая: "Пускай хоть и подошвы намажут нам икрою, правителей еврейских прогоним мы метлою", — явятся к моменту подсчета голосов, подтасовка голосов в пользу иных кандидатов будет затруднена, а в пользу генерала — облегчена. 4 марта 1933 года на выборах в германский рейхстаг вышеописанная борьба с нарушениями принесла полный успех. Правда, 30 июня 1934 года в качестве благодарности за борьбу руководители и рядовые члены того межрегионального силового комитета испытали неприятность, получившую название "ночь длинных ножей".
Носителями же умеренного начала, осуждающими свойственные оппозиции огрехи политического стиля, оказались лидеры движения "Трудовая Россия". Сопредседатель движения Евгений Пимонов в открытом письме раскритиковал устроенный Геннадием Зюгановым семинар на тему "Русский вопрос", ибо в ходе его у одного доцента-обществоведа "полностью отсутствовала осознанность и убежденность, а также наглядность", а другой доцент "находился перед аудиторией в расстегнутой верхней одежде, руки постоянно держал в карманах", что "позволило нерационально использовать время". Как отметил трудоросс, "именно после таких семинаров демократы получают возможность называть коммунистов 'краснокоричневыми'". Вероятно, на трудороссов повлияла поездка их лидера Виктора Анпилова в Италию, где, пообщавшись с признанными лидерами мужской моды, Анпилов и сам приобрел, и соратникам привил навыки изящного вкуса.
В борьбе за пластику и грацию Анпилов и Пимонов могут объединиться с новым советником столичного мэра по культуре Иосифом Кобзоном, который при поддержке фирмы "Кремлевская водка" начал свое культурно-муниципальное служение, организовав в Москве неделю haute couture и призвав всемерно культивировать искусство высокой моды.
Узнав, что от филантропии Кобзон перешел к культуре, люди с тривиальным складом ума предположили, что знаменитый певец начнет работать по своей непосредственной творческой специализации — например, поставит для москвичей оперу "Риголетто", где с проникновенным психологизмом исполнит партию Спарафучиле. Певец сумел отвлечься от своих естественных пристрастий, что позволяет поздравить мэрию с чрезвычайно удачным выбором советника по haute culture.
Труднее адресовать такое поздравление российским чекистам, хотя формальный повод для него имеется. Желая разъяснить недоразумения, возникшие после того как лидер ЛДПР назвал руководителя ФСК "агентом Моссад", а вверенное ему учреждение — "филиалом ЦРУ", фракция ЛДПР заявила, что является "верным другом и помощником ФСК", а лидер фракции "желает ФСК только блага. Все остальное досужие вымыслы и попытка натравить ФСК на фракцию ЛДПР", ибо "главное все-таки не форма, в которой проходит дискуссия, а ее содержание.
Собравшийся подавать на Жириновского в суд директор ФСК Сергей Степашин вообще-то не имел претензий к форме высказываний, поскольку хорошо воспитанный лидер ЛДПР отнюдь не обзывал его нецензурными словами. Предметом иска должна была стать как раз содержательная часть, в которой Степашин усмотрел не соответствующие действительности порочащие его высказывания. Но нет ничего удивительного в том, что сын юриста не способен отличить клевету от оскорбления — ведь юридические способности далеко не всегда передаются по наследству. Странно то, что в прошлом Жириновский с редкостной энергией судился с теми, кто печатно клеветал на него, обзывая верным другом и помощником КГБ — чтобы теперь публично оклеветать самого себя.
Вероятно, удивительная способность перманентно обращаться из Савла в Павла вообще присуща либеральным демократам, ибо другой либеральный демократ, Борис Федоров, заявил, что в случае непринятия Думой бюджета президент может не распускать Думу, а пересмотреть бюджетный проект, дабы сделать его приемлемым для "коммунистов, аграриев и прочих".
Чтобы сделать бюджет приемлемым для перечисленных лиц, необходимо на порядок увеличить его дефицит, соответственным образом увеличив инфляцию. Главная претензия Федорова к Ельцину и Черномырдину до сих пор сводилась к тому, что они не могут и не желают немедленно сделать бюджет бездефицитным, а инфляцию нулевой, теперь же, когда появился слабый намек на то, что власти последуют советам Федорова, он еще более недоволен попытками "шантажа и запугивания". Диалектическая манера полемики с правительством может быть связана с недавним заявлением Федорова: "Тем для заметок у меня хватит до 2000 года". Экс-министр пессимистичен — по модели "если в кране нет воды, воду выпили жиды, если в кране есть вода, значит жид насцал туда" заметки можно писать и до 3000 года.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ