Сегодня в московском театре "Эрмитаж" состоится премьерное представление спектакля "До свидания, мертвецы" по пьесе "Мария" и другим произведением Бабеля в постановке Михаила Левитина.
При появлении своем на свет "Мария" не снискала успеха. Сдержанно-негативный отклик Горького на одну из первых редакций пьесы отозвался на всей ее последующей судьбе. Большинству современников она тоже показалась смутным, невнятным и холодным произведением. Советская режиссура ее избегала — что лишь отчасти объясняется позицией официальной критики.
Между тем это одна из редких вещей, существованию которых так рада публика, не любящая ВОСР, но почитающая некоторых писателей и поэтов, революцию принявших. "Мария" дает возможность предположить, что Буденный, увидевший в авторе "Конармии" хулителя красных, не так уж и заблуждался. Белые в этой пьесе гораздо симпатичнее остальных. Генерал Муковнин не может не вызвать симпатии. Его младшая дочь Люка и ее гувернантка Катя — сочувствия. К старшей же, красавице-комиссарше Марии, не ответившей на зов умирающего отца, относишься с опаской. В этом смысле пьеса Бабеля явно упустила момент, когда ее появление на московской сцене наверняка стало бы событием. Бушевавшие еще несколько лет назад контрреволюционные страсти угомонились, в общем, очень мало сместив акценты в восприятии русской литературы. Блоку давно уже простили "Двенадцать", Маяковскому, несмотря на книгу Карабчиевского, — все, Бабелю — службу в Конармии и в ЧК.
Михаил Левитин прекрасно понимает, что одного антиреволюционного пафоса на сегодняшний день недостаточно. Он ищет другие ходы и находит их — хотя тоже отыгранные, но еще сулящие надежду на успех. Главным героем его постановки становится Исаак Маркович Дымшиц. По пьесе — еврей-спекулянт, по спектаклю — тоже спекулянт, но и настоящий артист (в этой роли сходство Виктора Гвоздицкого с Мейерхольдом особенно бросается в глаза), для которого октябрьские события всего лишь театральный задник, фон для моно-пьесы под названием "Успех" или "Реванш". И пока Дымшиц-Гвоздицкий на подмостках, революционные петроградские бдения представляют собой зрелище, которым трудно залюбоваться, но которое захватывает всецело.
Во втором действии Гвоздицкий читает рассказ "Ди Грассо" — о том, как одесский мальчик из племени театральных барышников встретился с настоящим искусством и что из этого получилось. Красивая ретроспекция, объясняющая историю Дымшица, на самом деле уже излишня. Гвоздицкий отыграл его в первом действии, а во втором, когда его персонажа уже нет на подмостках, ситуация меняется до неузнаваемости. Театр исчезает, остается действительно не очень внятное и очень тоскливое повествование. Его не оживляют уже ни поклоны в конце каждой сцены, ни куплеты на смене декораций, ни восхитительная типажность Бориса Романова (генерал Муковнин), ни дикий гвалт и поливание первых рядов водой из ведра в финале. Театр исчезает, чтобы напомнить о себе еще раз лишь в конце, кода артисты, смыв грим и сменив костюм, уезжают на фаэтоне, рассыпая вокруг конфетти. Так радостно, будто встреча с искусством великого лицедейства, которую поведал Бабель, а Гвоздицкий с чувством пересказал, и в самом деле произошла.
ЛАРИСА Ъ-ЮСИПОВА