Попытки российских властей преодолеть в 1994 г. экономический кризис заслуживают по меньшей мере сострадания. Им по-прежнему приходилось балансировать между требованиями западных кредиторов и стимулированием российской промышленности. Впрочем, власти уже научились делать это, так что оптимизма они не теряют.
Финансы по-прежнему в центре внимания
Иного трудно и ожидать — в конце концов, российские реформы до сих пор состояли в том, что государство по мере сил снимало с себя ответственность за распределение товаров и все больше брало на себя роль распределителя финансовых ресурсов. Отличительной чертой прошедшего года было то, что власти оказались вынуждены прибегать к гораздо более изощренным финансовым маневрам, чем прежде. Не последнюю роль в этом сыграл Запад. 1994 год оказался относительно удачным для экономики индустриальных стран, поэтому они продемонстрировали довольно благосклонное отношение к России: реструктурировали российский внешний долг, обещали новые кредиты (а в отдельных случаях даже действительно давали). Более того, в середине года на Западе стала довольно популярна неожиданная мысль, что кризис в России закончился и мир вот-вот станет свидетелем российского экономического chuda. Ясно, что в этих условиях власти просто не могли не оправдать доверия и демонстрировали порой недюжинное остроумие, пытаясь представить финансовую политику России в благоприятном виде.
В частности, именно в прошедшем году полностью изменился подход к решению традиционной для России проблемы неплатежей. Если раньше долги предприятий правительство покрывало за счет дополнительной кредитной эмиссии, то теперь этого делать нельзя. Международные финансовые организации весьма пристально следят за тем, чтобы эмиссия не превышала заранее оговоренные лимиты. Поэтому российские власти начиная с весны 1994 г. всячески подчеркивают, что в ликвидации задолженности предприятий должны участвовать коммерческие банки (не случайно официальную поддержку получили различные схемы вексельного обращения).
Вообще, 1994 г. подтвердил: власти намерены всячески усиливать контроль над коммерческими банками — в конце концов, это дает наибольший простор для маневров, поскольку грань между государственными и частными финансовыми средствами в значительной мере стирается. Правда, эта политика вызывала настороженность Запада — тотальный госконтроль препятствовал проникновению на российский рынок зарубежных банков. Однако в июне Борис Ельцин эту проблему остроумно решил, подписав указ "О совершенствовании работы банковской системы Российской Федерации", официально разрекламированный как документ, открывающий иностранным банкам доступ на российский рынок. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что особых жертв со стороны российских властей сам текст указа не содержит. Право работать с резидентами получили несколько иностранных банков, которые уже имели лицензию ЦБ. Массовой же выдачи лицензий всем желающим проникнуть на российский рынок указ вовсе не обещает. В ряде случаев склонность властей к финансовому маневрированию привела к довольно оригинальным последствиям. В частности, традиционные усилия оттянуть лишнюю денежную массу на валютный рынок привели к катастрофическому падению рубля в октябрьский "черный вторник". Впрочем, в итоге это позволило государству еще более укрепить свой контроль над валютно-финансовой сферой.
Но самый большой маневр был осуществлен в бюджетной политике. В июне был принят не слишком оригинальный годовой бюджет. Основным источником покрытия дефицита по-прежнему выступали кредиты ЦБ. Это, естественно, вызвало настороженность Запада, который усомнился, что в России вообще идет бюджетная реформа. Поэтому в ноябре правительство заявило о переходе от умеренно жесткой к просто жесткой финансовой политике и предложило принципиально новый проект бюджета на 1995 г. Дефицит должен покрываться только за счет выпуска государственных долговых обязательств и привлечения западных кредитов. Впервые Западу фактически предложена сделка: новые кредиты в обмен на формальный отказ от инфляционного финансирования дефицита российского бюджета.
Экспортная либерализация и давление на импортеров
Прошедший год еще раз подтвердил, что ключевой элемент экономической политики властей не только финансовое маневрирование, но и регулирование внешней торговли. Что вполне естественно — в условиях неэффективности "внутренней экономики" остается делать ставку на внешние связи. В этом году стало окончательно ясно, что власти вынуждены либерализовать экспорт, поскольку нуждаются в срочном увеличении притока экспортной валюты (не говоря уже о том, что либерализации настойчиво требуют западные кредиторы и международные финансовые организации). Поэтому правительство довольно последовательно проводило политику постепенного снижения ставок экспортных пошлин и начало, наконец, отказываться от нетарифного регулирования экспорта с помощью квот и лицензий. Надо признать, что в этом деле не последнюю роль сыграла позиция Олега Давыдова, нынешнего вице-премьера и министра ВЭС (с осени 1993 г.). В частности, на одном из первых заседаний коллегии МВЭС, прошедшем под его руководством, была поставлена задача либерализовать ВЭД в 1994 г. и ликвидировать институт спецэкспортеров в 1995 году. Уже в начале 1994 г. по инициативе министерства было принято правительственное решение об исключении из перечня квотируемых и лицензируемых товаров топочного мазута, нефтебитума и нефтяных масел. Подобная, вроде бы частичная, мера оказалась первой ласточкой либерализации.
В мае Борис Ельцин подписал указ "Об отмене квотирования и лицензирования поставок товаров и услуг на экспорт". В результате была полностью ликвидирована система экспортных квот. Практически одновременно с президентским указом вышло правительственное постановление "О предоставлении предприятиям права участия в военно-техническом сотрудничестве Российской Федерации с зарубежными странами", которое по сути ликвидировало существовавшую до сих пор монополию государства на экспорт оружия. Таким образом, весной 1994 г. в либерализации российского экспорта был сделан самый заметный шаг вперед со времен памятного указа Бориса Ельцина "О либерализации внешнеэкономической деятельности в РСФСР" от 15 ноября 1991 года.
В начале лета очередь дошла и до экспортного тарифа. 25 июля вступило в действие постановление правительства "О частичном изменении ставок вывозных таможенных пошлин", в соответствии с которым экспортные пошлины были снижены по 28 товарным позициям. Радость экспортеров, однако, была не полной: таможенная либерализация экспорта не распространялась ни на нефть, ни на цветные металлы кроме алюминия и натрия. И все-таки 12 августа правительство вдвое снизило экспортные пошлины на изделия из меди, латуни и никеля.
Впрочем, если в прошедшем году экспортеры смогли свободно вздохнуть, то импортеры оказались под жестким тарифным давлением. Весной они получили именно то, чего боялись: в результате жесткого лоббирования российских производителей правительство утвердило новый импортный тариф, который расширил номенклатуру товаров, облагаемых ввозными пошлинами, и значительно повышал ставки пошлин. Новый тариф должен был вступить в силу 15 марта независимо от сроков заключения контрактов. Правда, затем введение новых ввозных пошлин было отложено до 1 июля. Осенью произошло очередное ужесточение условий ввоза товаров в Россию. С 1 сентября начал действовать указ президента "О внесении таможенных платежей в бюджет", объявивший беспощадную борьбу льготам — на этот раз при уплате акцизов при импорте. Примечательно, что в прошедшем году перечень подакцизных товаров постоянно расширялся, а ставки акцизов повышались, что еще более ухудшало условия импорта.
Промышленная политика подчиняется законам термодинамики
Даже самые безудержные оптимисты не питали иллюзий, что в уходящем году макроэкономическая ситуация в стране существенно изменится. Действительно, ждать, что после 15-процентного падения ВВП в 1993 году сразу же наступит стабилизация или рост, было бы по меньшей мере наивно. В уходящем году тенденции 1993 года повторились практически полностью. Спад промышленного и сельскохозяйственного производства не только не прекратился, но и оказался едва ли не больше. Поэтому для выдержанных в духе "идет крайне болезненный, но нормальный процесс" официальных оценок оснований было совсем немного. Это прежде всего завершившийся 30 июня ваучерный этап приватизации и появление признаков "структурности" кризиса: некоторые сектора экономики действительно находятся на подъеме (банковский, финансовый, торговый). Снижение темпов инфляции лишь несколько месяцев служило предметом гордости властей. Достичь указанного президентом уровня в 7% к концу года так и не удалось.
Привычным объяснением такого положения вещей стала "непоследовательность действий правительства". Несмотря на регулярные попытки Белого дома создать некое подобие программы (1994 год начинался с громких "докладов академиков" и заканчивается обнародованием официальной "концепции среднесрочной программы"), реальные действия определялись обстоятельствами совсем другого рода. Определенное влияние — правда, только на уровне деклараций в конце года — оказал меморандум о экономической политике для МВФ. Заявленная либерализация цен и условий лицензирования бизнеса пока не состоялось, а либерализации нефтяного экспорта может не быть совсем.
В итоге же действия властей вполне можно описать вторым законом термодинамики: свободно идущие процессы приводят к увеличению энтропии (хаоса). Примеры этого можно найти практически в любой сфере экономики. Например, в течение года правительство последовательно снижало акцизы на производимые в стране автомобили. Каждый раз это делалось для отдельного завода или марки, что как бы служило для других приглашением придти в Белый дом и добиться аналогичной льготы. Весной вступил в действие новый таможенный тариф, установивший заградительные пошлины на иностранные самолеты. Затем крупнейшие национальные авиаперевозчики получили масштабные льготы при импорте самолетов Boeing. Одновременно с созданием банковского консорциума, под инвестиционные проекты которого должны были предоставляться государственные гарантии, было принято решение о закамуфлированном субсидировании (через госзакупки) российских авиазаводов.
Весьма примечательным событием прошедшего года стало то, что так и не состоялась кампания по принудительному созданию финансово-промышленных групп, хотя Борис Ельцин настаивал на том, что 1994 год должен стать их годом. Впрочем, особой заслуги властей в том нет: банки — основной элемент групп — не очень охотно сотрудничают с патронируемыми правительством промышленными объединениями.
ВИКТОР Ъ-ИВАНОВ,
АЛЕКСАНДР Ъ-ВОЛЫНЕЦ,
ВЛАДИСЛАВ Ъ-БОРОДУЛИН