На прошлой неделе министр иностранных дел Франции Ален Жюппе распрощался со своим российским коллегой Андреем Козыревым и отбыл на родину, увозя с собой согласованное решение по проблеме российского ядерного экспорта в Европу. До сих пор остававшийся спорным, этот вопрос блокировал подписание практически готового Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС. Франция оставалась единственным оппонентом России по вопросу уранового экспорта, так что теперь последнее препятствие, кажется, преодолено. Как заявляют сотрудники российского МВЭС, Франции не удалось склонить Россию к каким-либо дополнительным уступкам. Россия добилась возможности без ограничений торговать в Европе товарами ядерного цикла. Речь идет об экспорте на сумму порядка 200-300 миллионов долларов в год.
Еще в конце прошлого года Борис Ельцин и Жак Делор объявили, что Соглашение о партнерстве и сотрудничестве между Россией и Европейским Союзом (СПС) практически готово к подписанию. И тогда вряд ли кто-то мог предположить, что договор еще не раз окажется на грани срыва.
Вообще говоря, спорных моментов было два: введенные Россией ограничения на деятельность иностранных банков, которым запретили работать с резидентами, и урановый экспорт из России в Европу. Решение первого вопроса было найдено довольно быстро — Россия согласилась, что, конечно, негоже гнать с порога иностранные банки, желая привлекать иностранные инвестиции. В ЕС же согласились "в зависимости от состояния финансовой системы России" подождать с отменой ограничений в течение переходного периода (3-5 лет).
А вот по второму вопросу вышла заминка. С одной стороны, страны — члены ЕС выразили желание дистанцироваться от этой проблемы, поскольку ни одну из них, кроме Франции, единственной из стран — членов Европейского Союза обладающей мощной ядерной промышленностью, российский урановый экспорт не затрагивает прямо. С другой стороны, Франция могла и заблокировать при голосовании в Совете ЕС Соглашение в целом. Попытки ЕС посредничать в проведении переговоров успеха не имели. Тогда и было решено свести две "недоговаривающихся" стороны напрямую. Однако шансов на успех у французской стороны было немного: к этому времени Россия успела "нейтрализовать" те силы, которые могли бы поддержать Францию в борьбе за урановый рынок.
Худой мир лучше доброй ссоры
Инициаторами антироссийской урановой кампании в свое время были американцы, но именно их политика теперь вызывает наибольшее раздражение у Франции. Еще летом 1992 года Министерство торговли США обвинило "Техснабэкспорт" (представлявший интересы СНГ в торговле урановой продукцией) в искусственном занижении цен и заявило о возможном введении для российского урана антидемпинговой пошлины в размере 116%. Российские эксперты фактов демпинга не признали, заявив, что Россию просто пытаются выбить с американского рынка ее американские и заодно с ними европейские конкуренты. Неизвестно, чем закончилось бы препирательство, но тут сменился хозяин Белого дома (американского). И уже с администрацией Билла Клинтона к концу 1992 года удалось договориться о компромиссе: американцы приостановили антидемпинговое расследование в отношении "Техснабэкспорта", а Россия согласилась на десятилетие "ценовых" квот (поставки должны были немедленно прекращаться, если цена на необогащенный уран падала ниже $13 за фунт).
Хотя соглашение расценивалось российской дипломатией как несомненный успех, в целом эта история нанесла российской урановой торговле тяжелый удар: в связи с антидемпинговым расследованием официально в 1992 году не было осуществлено ни одной поставки урана, а так как цена на уран тогда упала ниже пороговой отметки ($13), возобновление поставок откладывалось на неопределенный срок.
Именно тогда европейские производители урана особенно остро почувствовали усилившееся давление на рынок со стороны российских коллег. Франция обязалась пожертвовать России только за период с ноября по декабрь 1992 года $12 млн на демонтаж ядерных боеголовок с тем, чтобы полученный уран использовался в мирных целях, желательно, конечно, за пределами Европы. Но "Техснабэкспорт" одновременно с этим провел переговоры с Евроатомом о расширении российского присутствия на европейском урановом рынке. И Евроатом согласился увеличить квоты на поставки природного урана из России в Западную Европу с 13% в 1992 году до 25% в 1994-м.
Не без влияния уранового урегулирования в Европе в начале 1993 года убавили свои требования в отношении российского экспорта урана и США, которые согласились консультироваться с Минатомом России прежде чем устанавливать очередные квоты. И вместо ожидавшейся в середине 1992 года "урановой войны", наступило большое (до 2002 года) "урановое перемирие". В марте 1994 года Россия и США подписали соглашение по поставкам российского высокообогащенного урана, которое должно принести России за 10 лет $10 млрд.
Г-н Жюппе против...
Перспективы российско-американской урановой дружбы (что не исключает, разумеется, возможного реэкспорта российского урана из США в Европу) стали одним из главных аргументов Франции против подписания Россией и ЕС Соглашения о партнерстве и сотрудничестве. Требования, с которыми Ален Жюппе приехал в Москву 19 мая, были уже известны российской стороне. Они сводились к необходимости немедленного введения количественных квот на экспорт российского урана и гарантий против демпинга со стороны России. Вполне естественно, что российская делегация на переговорах с Францией и в последующих интервью упирала на невозможность "уранового" демпинга. Он должен быть невозможен уже по причине строгого, сохранившегося еще с гулаговских времен контроля за добычей и обогащением руды и производством товаров ядерного цикла под строгим контролем государства и, соответственно, с соблюдением всех международных правил экспорта. Однако опасения французов не выглядят такими уж беспочвенными.
Примеров, когда уран абсолютно неподконтрольно вывозился из России — бочками, спортивными сумками и проч. — масса. Еще в конце 1991 года несколько зарубежных газет сообщили, что с октября по декабрь 1991 года в различных европейских городах — Вене, Праге, Цюрихе, Комо — перехвачено несколько партий радиоактивных материалов различного объема — от четырех граммов до сорока килограммов. Следователи (специалисты Интерпола) заявили, что это части одной контрабандной партии урана и плутония, похищенной с Иркутского горно-обогатительного комбината, и отметили, что существует хорошо разработанная схема нелегальных поставок советского ядерного топлива через Европу в страны третьего мира (например, Ливию или Ирак). 9 марта 1992 года криминальная полиция Мюнхена заявила об аресте двух бывших граждан бывшего СССР, пытавшихся продать 1,2 кг урана-235. 21 октября того же года на пограничном переходе в Бресте были задержаны двое из удмуртского города Глазова, пытавшиеся вывезти в Польшу 2 кг урана в ручной клади. Прокуратуре Белоруссии один из задержанных заявил, что у него в Глазове припрятано еще 1,5 кг (их отыскали потом на местном кладбище). Вскоре были арестованы и сообщники этих злоумышленников, всего 12 человек; в общей сложности тогда было найдено около 80 кг урана. Польским пограничникам после этого случая раздали счетчики Гейгера.
Одним из крупных в прошлом году стало хищение с режимного предприятия "Луч" (Подольск): аппаратчик завода Смирнов украл 1,5 кг обогащенного урана. В июле при попытке вывезти за рубеж 12 кг обогащенного урана был задержан сотрудник сибирского отделения РАН. В августе сотрудниками Управления по борьбе с экономическими преступлениями ГУВД Москвы на площади Курчатова при попытке продать контейнер с опилками (уран-235 и уран-238) общим весом 4,5 кг был задержан некто из Санкт-Петербурга.
В начале этого года 12 кг урана-238 было изъято в ходе операции "Трал" в Новосибирской области. А в апреле, по сообщению Atlantic Monthly, российские спецслужбы в Ижевске "захватили" 132 фунта (59,8 кг) краденого высокообогащенного урана (чего достаточно для изготовления трех бомб, аналогичных сброшенным на Хиросиму). Но ведь это — только часть из той части, что была "поймана". И хотя конечно же такого рода "поставки" вряд ли могут оказать влияние на складывающиеся на мировом рынке цены, они сильно нервируют партнеров России по переговорам, а западная пресса всерьез высказывает опасения, что "на уран с советских ядерных ракет наложит лапу мафия", которой Евроатом, естественно, не указ. Оставим это утверждение на совести зарубежных коллег. Однако нельзя не признать, что поводов для волнений у мировой атомной общественности хватает и без этих, совсем уж "диких" поставщиков.
Наибольшую опасность для европейского, равно как и мирового рынка представляют последствия государственного ядерного экспорта из стран бывшего СССР. На прошлой неделе, 24 мая, на первом годовом собрании Мирового рынка ядерного топлива (WNFM — международная организация, контролирующая мировой урановый бизнес, объединяет 87 компаний из 18 стран) в Санкт-Петербурге, отмечалось, что западный рынок могут захлестнуть поставки из стран бывшего СССР — Украины, России, Казахстана, Узбекистана, — накопивших огромные запасы урана и нуждающихся в свободно конвертируемой валюте. Есть основания верить этому. Первое: на республики бывшего СССР приходится 40% мировых запасов природного урана, который добывается в основном в России, Казахстане, Узбекистане (по 30% российских запасов) и на Украине (9-10%). Переработка урана ведется в России, Казахстане, Узбекистане, Киргизии, Таджикистане и на Украине; обогащение, правда, только в России. Второе: о своем желании войти в постсоветский ядерный клуб заявляют не только эти, но и и другие республики экс-СССР; год--полтора назад Киргизия, например, сообщила, что намерена обогатить мировой рынок ураном-235 и 238. Президент Киргизии Аскар Акаев обсуждал возможности поставок обогащенного урана Индии. Наконец, третье: если до распада Союза его предприятия обеспечивали урановым топливом лишь 2,8% западных ядерных реакторов, то к 1993 году эта цифра подпрыгнула до 15%.
Поставки дешевого урана из бывшего СССР и Китая настолько досадили мировому рынку, что, как считают зарубежные эксперты, даже при полном их прекращении цены стабилизируются только к 2000 году. Нынче же они самые низкие чуть ли не за последние 40 лет.
Ура, мы ломим..!
Несмотря на перечисленные выше факты российская сторона на переговорах решительно отвергла постановку вопроса о немедленном введении квот. Как заявил корреспонденту Ъ представитель МВЭС, дело не столько в объемах экспорта (хотя $200-300 млн в год никто со счета не сбросит), сколько в соображениях принципиальных: уступка Франции в данном вопросе — "опасный прецедент и нарушение с трудом найденного баланса интересов." Справедливости ради скажем, что на переговорах французская сторона не привела конкретных доказательств демпинга со стороны России. А по мнению начальника управления многостороннего сотрудничества МВЭС России Максима Медведкова, будь эти факты в наличии — последовало бы
возбуждение антидемпинговой процедуры со стороны ЕС. Так что у российской стороны были все основания объявить требования Франции "необоснованными и неаргументированными".
Эксперты МВЭС утверждают, что с начала 1990-х Россия экспортирует на европейский рынок около 3,5 тыс. т природного урана и в ближайшее время увеличивать объемы не намерена. Более того, в странах ЕС производится не более 20% от потребляемого, а доля России составляет примерно 13% общего импорта Европой этого вида урана. По мнению российской стороны, говорить о подрыве рынка нельзя хотя бы в силу этого обстоятельства. И переходя от обороны к наступлению, российская сторона выдвинула тезис, что Франция защищает не рынок, а лишь интересы Cogema, полугосударственной французской компании, специализирующейся на производстве товаров ядерного цикла. Последняя, мол, сделала крупные инвестиции в Габоне, Нигерии, Канаде, и чтобы эти инвестиции оправдать, ей необходимо обеспечить импорт урана из этих стран, что, по данным МВЭС, и имеет место на самом деле. Тень Cogema, по мнению специалистов МВЭС, проглядывает и в позиции Евроатома, наложившего в январе этого года запрет на покупку одним из германских предприятий 400 т природного урана российского происхождения (Россия получила разрешение на экспорт всего лишь 40 т).
Право Евроатома ограничивать экспорт Россия признает (это включено в Соглашение с ЕС); доля любого государства в импорте урана странами ЕС, по правилам Евроатома, не должна превышать 25%. Однако вопрос упирается в трактовку этой квоты. Франция, например, настаивает на включении в эти 25% всех стран бывшего СССР (что неприемлемо для России и по экономическим, и по политическим мотивам), и к тому же считает, что доля каждого отдельного предприятия не должна превышать четверти квоты страны. А это, по мнению МВЭС, — уже попытка "воевать без правил".
Те же действующие лица — и в торговле обогащенным ураном. ЕС производит около 80% своей потребности, остальное импортируется из России и США примерно в равных долях. Европейскую долю делят французская Eurodif (51,5% ее пакета акций принадлежат той же Cogema) и голландско-англо-немецкая Uranco. В МВЭС уверяют, что Eurodif использует устаревшую технологию, из-за чего цены на ее продукцию примерно на 30% выше цен основных конкурентов, и намекают, что Cogema, дабы компенсировать высокие цены на собственную продукцию, перепродает более дешевый российский необогащенный уран.
По мнению экспертов МВЭС, угроза реэкспорта российского урана из США в Европу — тоже миф: американский рынок, в 1,5-2 раза более емок чем европейский, а доля России на нем — около 10%. Если в ближайшие год--два американцы закроют какое-то из своих предприятий (чего, не исключает, кстати, и президент Cogema Жан Сирота), перепродаж, скорее всего, не будет. Ну а если, паче чаяния, это произойдет, то Соглашение предусматривает возможность введения — после соответствующих консультаций — отдельных количественных ограничений по прямым поставкам российского урана в Европу.
Что мы с этого будем иметь
Итак, после того, как проект Соглашения был поддержан ЕС и всеми странами — членами ЕС, кроме Франции, а Россия отвергла предложение поискать компромисс, французская делегация была вынуждена снять свои претензии со стола переговоров по Соглашению. Теперь оно в очередной раз вплотную приблизилось к подписанию. Хотя процесс ратификации всеми участниками (а наряду с Россией и КЕС под Соглашением должны поставить свои подписи и все 12 стран — членов ЕС) может занять около полутора--двух лет, оно может быть введено в действие намного быстрее.
Еще в ходе визита Бориса Ельцина в Брюссель в декабре прошлого года было решено параллельно с основным текстом соглашения подготовить еще и Временное соглашение. Этот документ повторяет все положения основного текста, не требующие ратификации парламентов: либо находящиеся в компетенции правительства, либо не выходящие за рамки действующего законодательства. По объему Временное соглашение составляет около половины основного текста и может начать действовать с момента подписания.
Как уже сообщал Ъ, подписание соглашения улучшит позиции России на западноевропейских рынках товаров и услуг. Никто не сможет упрекнуть ее в "злонамеренном" демпинге, если она сможет доказать, что низкие цены на товар объясняются "естественными конкурентными преимуществами": доступностью сырья, особенностями производственного процесса (низкой себестоимостью), наконец, просто низким качеством товара.
Кроме того, введению любых ограничений на поставки российских товаров в ЕС будут предшествовать взаимные консультации, что позволит России иметь большее пространство для маневра: если введение антидемпинговых пошлин — устанавливаемых, как правило, на уровне 20-40% от импортной цены — фактически закрывает для российских производителей и экспортеров доступ на рынок, замена их на количественные ограничения (квоты) по крайней мере позволяет его сохранить.
Подписание соглашения важно еще и потому, что оно в известной степени может облегчить России вступление в ГАТТ (см. Ъ #15). Текст соглашения максимально приближен к текстам соглашений, принятых в рамках ГАТТ, и на практике это будет означать распространение на Россию всех обязательств, которые принимает на себя ЕС в отношении партнеров по ГАТТ. Таким образом, Европа становится крупнейшим рынком товаров и услуг, который открывает для себя Россия.
Можно еще и денег попросить
Быстрее всех, однако, смогут почувствовать эффект от подписания соглашения российские ученые, которым открывается прямой доступ к грантовому финансированию по линии КЕС.
Раньше для получения гранта от КЕС требовался иностранный посредник-инвестор, у которого, как правило, и "оседала" львиная доля полученного гранта. Российская же сторона, получая от своего партнера лишь крохи, выступала основным исполнителем проекта. Теперь претендующий на
финансирование от КЕС должен будет пройти через национального координатора и национального эксперта КЕС, но получит деньги в свое распоряжение. Ускорить процедуру уже в этом году поможет следующее обстоятельство. Финансируются подобные программы один раз в несколько лет (в КЕС этот срок составляет четыре года). В 1994 году заканчивается очередной срок, а как стало известно Ъ из компетентных источников, пока далеко не все средства распределены и израсходованы. Появление уже в этом году российских исследовательских коллективов в числе претендующих на гранты должно свести остатки на нет, что, собственно, и требуется в конце отчетного периода.
Из интервью еженедельнику "КоммерсантЪ" Пабло Бенавидеса, директора департамента по международным связям Комиссии Европейского Союза (21 января 1994 года):
Наша работа над Соглашением напоминает мне стрельбу по движущейся мишени с движущейся платформы. Мишень — Россия в процессе реформ — со взлетами, падениями, неожиданными зигзагами типа Указа по иностранным банкам и общей неопределенностью в сфере законодательства. Но движется и Европа: за время переговоров вступил в силу Маастрихтский договор, завершился Уругвайский раунд переговоров по ГАТТ. Кстати, в прежней терминологии ГАТТ было бы невозможно признание за Россией особого статуса; то, что Россия будет официально рассматриваться теперь как 'страна с переходной экономикой', стало прецедентом. Наконец, теперь можно сказать, что по всем основным вопросам, за исключением Указа о банках и торговли ураном, договоренность достигнута. Комиссия ЕС сформулировала свою позицию и довела ее до стран — членов ЕС: соглашение может быть подписано в ближайшее время, нет никаких политических причин откладывать это.
Ъ: Но есть два препятствия...
Г-н Бенавидес: Указ стал для нас полной неожиданностью — мы узнали о нем примерно за неделю до принятия, было уже поздно пытаться воздействовать на ситуацию. Правда, мне кажется, что и в ваших финансовых органах не было единодушия по этому поводу.
По нашему мнению, он работает в направлении, прямо противоположном соглашению, положениям ГАТТ и ГАТС. Это — решение суверенного государства, в дела которого мы, естественно, не можем вмешиваться, но, как нам кажется, так будет гораздо труднее привлечь иностранный капитал для приватизации, для развития нефтегазовой индустрии, телекоммуникаций, транспорта. Приведу пример: несколько месяцев в рамках программы TACIS мы работали над созданием Банка развития; вместе с российскими организациями мы израсходовали большие деньги чтобы учредить этот банк — подчеркиваю, для кредитования российских клиентов за счет привлечения иностранного капитала. Вы привлекали ЕБРР, иностранный капитал. Что делать теперь? Представители ЕБРР считают, что пострадали их интересы (в чем, кстати, лично я сомневаюсь), но в случае с нашим банком это очевидно.
Мы понимаем необходимость переходного периода в течение которого финансовый сектор в России должен быть укреплен и защищен. И если по внутриполитическим причинам отменить Указ невозможно, мы предлагаем вывести банки стран ЕС, а их пять, из-под действия этого Указа. Думаю, нам стоило бы разработать и механизм, ограждающий новичков от того, что вновь вводимые законы ухудшают условия, сложившиеся на рынке, и договориться для таких случаев о предварительных консультациях с финансовыми органами и Центральным банком.
Ъ: А что касается переговоров по урану России и Франции?
Г-н Бенавидес: Я не сторонник выделять страны, если переговоры ведутся с ЕС: редко когда интересы только одной страны бывают затронуты настолько, что она занимает полностью изолированную позицию. Но в данном случае я готов принять такую постановку вопроса. Мы не можем забывать, что в одной из стран ЕС есть ядерная промышленность, и она не должна быть остановлена и разрушена. Но и Россия должна получить свою долю на рынке — мы говорим пока о принципе, а не о размере квот. Насколько я знаю, российская сторона просит примерно 25% импорта ЕС или около 20% всего рынка. Я не могу сказать, будет ли это столько или нет, но в любом случае решение не должно повредить рынку. В интересах ЕС и России, чтобы, получив эту долю, Россия вела торговлю по лучшим ценам и условиям, но нам придется учитывать и подписанное Россией, Украиной и США соглашение по урану. Большое его количество будет выброшено на мировой рынок, и я не уверен, что американцы смогут все это купить. Смогут — их дело, но мы не можем не принимать это во внимание в процессе переговоров...
Алюминий и другие "чувствительные" товары — показательный случай. США легко говорить: "продолжайте снимать барьеры"! Они далеко, и доля России на рынке США гораздо меньше, чем на рынке Европы, а объем взаимной торговли России и ЕС в 25-30 раз больше, чем российско-американской. А значит, и в таких ситуациях, как с алюминием или с удобрениями, мы оказываемся гораздо более уязвимыми, чем США. Когда из России на нас обрушился поток втрое больший, чем за несколько лет до этого, мы решили не перекрыть этот поток совсем, а лишь ограничить его. Когда же в силу взаимопроникновения рынков этот поток стал реэкспортироваться на рынок самих США, они начали вопить и стонать. В итоге проблема, начинавшаяся как двусторонняя, быстро стала многосторонней — хорошее доказательство тому, что при тесной связанности рынков всем приходится нести определенные издержки.
Хроника подготовки Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между ЕС и Россией
Ноябрь 1992 года — начало переговоров.
Июнь 1993 года — Россия отказалась подписать Соглашение на саммите ЕС в Копенгагене, главная причина отказа — трактовка в проекте документа России как страны с государственной системой торговли с вытекающими отсюда дискриминационными мерами в отношении российских товаров.
Октябрь 1993 года — вице-премьер России Александр Шохин и заместитель президента КЕС Леон Бриттен договорились о признании за Россией особого статуса страны с переходной экономикой.
9 ноября 1993 года — Совет ЕС утвердил октябрьские договоренности Александра Шохина и Леона Бриттена.
11 ноября 1993 года — в ходе визита в Москву президент КЕС Жак Делор объявил о завершении переговоров и их переходе в стадию технической доработки текста.
9 декабря 1993 года — во время визита Бориса Ельцина в Брюссель подписана политическая Декларация о партнерстве и сотрудничестве ЕС с Россией; решено, что Соглашение должно быть подписано в ближайшее время.
Февраль 1994 года — посол КЕС в Москве Майкл Эмерсон заявил о решении КЕС провести новый раунд переговоров по спорным вопросам Соглашения, включая торговлю российскими товарами ядерного цикла и деятельность иностранных банков в России.
2 мая 1994 года — на встрече Александра Шохина с Леоном Бриттеном достигнут компромисс по всем спорным вопросам Соглашения.
11 мая 1994 года — КЕС объявила о завершении переговоров.
16 мая 1994 года — на Совете ЕС Франция объявила проект Соглашения неприемлемым и заблокировала решение Совета о голосовании по проекту.
19 мая 1994 года — во время визита в Москву министр иностранных дел Франции Ален Жюппе заявил об отсутствии принципиальных расхождений в позициях Франции и России по Соглашению.
2 июня 1994 года — ЕС будет рассматривать итоги переговоров Франции и России.
НИКОЛАЙ Ъ-АРУТЮНОВ, МАРИНА Ъ-ШПАГИНА, НИКИТА Ъ-КИРИЧЕНКО