Геннадий Трегубов, генеральный директор ПО "Амурскбумпром": Я подсчитал: с 1991 года цена на целлюлозу выросла в 757 раз, на лес — в 1000 раз, зарплата — в 500, энергетики увеличили тарифы в 7000 раз. Картонное производство мы остановили с сентября: стоимость перевозки картона превышает его цену на рынке. Или дайте государственную поддержку — или давайте регулировать.
Чуть ли не через номер Ъ возвращается к теме тарифов на электроэнергию или — для разнообразия — к теме за оную электроэнергию неплатежей (см., например, ##6, 7, 8, 12 или любой ценовой обзор). Разумеется, это не наша прихоть. Тарифы на энергоресурсы действительно стали одной из самых больных точек российской экономики, как на нее ни смотри: хоть с макро-, хоть с микроэкономической точки зрения.
Сегодня мы взглянем на проблему "снизу": расскажем о совершенно конкретном предприятии, ПО "Амурскбумпром", и о не менее конкретной администрации Хабаровского края, которая надеется решить задачу энергообеспечения своего региона не столько дешево, сколько сердито: путем обирания и остановки энергопотребляющих производств.
Администрация края направила письмо г-ну Черномырдину с предложением снять с должности директора "Амурскбумпрома" как не справляющегося со своими обязанностями: никак директор не хочет смириться с бесконечными отключениями энергоресурсов, перемежающимися с их произвольным подорожанием. И настраивает народ против правительства. На этой неделе Госкомпром по поручению премьера подготовит ответ на это предложение. По сведениям Ъ, директора "не сдадут", то есть противостояние между региональными структурами и "Амурскбумпромом" — кстати говоря, акционированным — продолжится.
Немного давней предыстории
В 1958 году решили строить Амурский лесоцеллюлозный комбинат — и, заодно, город Амурск. В 1967 году запустили первую очередь комбината, выпускающую вискозную целлюлозу — продукт для химпереработки на сырье для текстильной промышленности. По всему бывшему Союзу таких предприятий было немного: Котлас, Светогорск, Приозерск под Ленинградом (его потом закрыли) — ну и знаменитый комбинат на Байкале выпускал сходную продукцию.
Мощности Амурского комбината рассчитаны на выпуск 100 тысяч тонн целлюлозы в год. Вторая очередь, построенная в 1976 году, — это производство тарного картона, необходимого для производства гофрированной тары. Дальнейшее развитие планировалось так: открыть цех, где бы из этого картона делали гофрированные ящики. Предполагалось обеспечить Дальний Восток с его громадными объемами морепродукции качественной упаковкой, которую мы по сей день покупаем у японцев. Но, к сожалению, производство гофрированной тары так и осталось на бумаге, ибо приоритеты государства изменились.
В середине 70-х годов союзными органами было принято новое решение: воспользовавшись тем, что "под комбинат" был уже построен кое-какой соцкультбыт, а также ТЭЦ, о которой нам еще придется вспомнить, в Амурске начали строить ряд оборонных предприятий — мощный машиностроительный завод, заводы "Полимер" и "Вымпел". Строиться они начали быстро — и, естественно, строительные мощности перетекли именно туда, много людей с комбината ушло работать на эти стройки, а для самого комбината настали нелегкие дни. Развитие его приостановилось и он остался, по существу, недостроенным: проекты есть, но реализация так и не состоялась.
Немного недавней предыстории
Находившийся на прошлой неделе в Москве генеральный директор ПО "Амурскбумпром" Геннадий Трегубов, возглавляющий комбинат с 1988 года, рассказал корреспонденту Ъ о том, что в недавнем еще прошлом дела комбината шли неплохо; особенно благоприятными были 1990-91 годы. В этот период комбинату удалась экспансия в страны Юго-Восточной Азии: Таиланд, Сингапур. Было это нелегко, но в итоге, по словам г-на Трегубова, удалось доказать, что амурская целлюлоза по качеству лучше американской и вообще — одна из лучших в мире. "И даже на одной азиатской фирме нас попросили поставлять целлюлозу... похуже качеством, но подешевле (по технологии и такая у них пройдет). В конце концов, мы этот рынок достаточно хорошо изучили, напрямую познакомились с потребителями, установили контакты. И все бы было хорошо, но неприятности нас подкараулили в 1992 году..."
"В мае 1992 года Амурск был единственным предприятием целлюлозной промышленности, еще не севшим на картотеку. Мы еще держались, но с предварительной оплатой — просто раньше проснулись, поняли это дело. Но в июне — вы помните? — было решено сделать взаимозачеты, то есть в принципе обнулить счета. И вот с нулевыми счетами ввели предоплату. Это, можно сказать, цирк в чистом виде, но вот тут-то мы и попались... У нас были заключены как раз очень хорошие контракты с мая месяца — 20 тысяч тонн стабильной поставки на экспорт. Внутренние поставки у нас были на год порядка 80 тысяч тонн, неплохие, и, соответственно, вот эти 20 тысяч тонн на экспорт — по бартерному контракту за оборудование. Очень выгодная ситуация была. Тем более что тогда курс доллара был очень неплохой."
"А дальше, как в фильме ужасов, последовал опережающий рост тарифов на энергоресурсы и железнодорожный транспорт. А так как мы находимся достаточно далеко от центральной России, внутреннего рынка, для нас это смерти подобно. И тут начались вопросы со странами СНГ, которым мы поставляли огромную часть продукции, потребители наши, да и мы сами очень быстро пришли в неплатежеспособное положение, и денег не стало уже ни у кого. А энергетики и транспортники, да и таможня — требуют предварительной оплаты."
И вот пошла история
В августе 1992 года впервые последовала репрессивная мера со стороны энергетиков: отключение предприятия от источника энергоресурсов. Особенно занятно то, что ТЭЦ, от которой комбинат тогда впервые отключили, первоначально предполагалось сделать подразделением комбината.
Комбинат благополучно сорвал экспортный контракт, и с тех пор начались вот эти регулярные отключения предприятия: выжмут часть денег, опять включат. Г-н Трегубов считает именно это главной проблемой: "Это приводит к развалу и оборудования, и коллектива, к страшному кризису во всем".
"Я заключаю договора на поставку: вот сегодня, скажем, договорился с вами наперед по 750 тысяч за тонну, а мне без предупреждения повышают тариф — и все, я уже пролетаю, как фанера над Парижем. В нашем крае тарифы значительнее выше, чем в среднем по России: у нас сегодня одна гигакалория стоит 38 тысяч рублей и один кВт/час — 62 рубля, а в среднем по стране в 2-2,5 раза ниже. Такие принимает решения краевая энергетическая комиссия, которую возглавляет зам. главы администрации Матвеев Юрий Федорович. К нему мы ездили несколько раз, доказывали, что так делать нельзя."
"Ведь что получается? Я вам продаю продукцию в том случае, если вы имеете деньги. К вам, как к потребителю, возврат денег должен идти быстрее, чем ко мне, как к поставщику. Если будет наоборот, то экономика поедет вся вниз, что и происходит. Энергетика стоит во главе всего, и мы попали в клещи. Мы со своей продукцией с 1992 года находимся в рыночных отношениях, то есть цены диктует рынок. А вот со спины действует затратный механизм, старый социалистический принцип формирования цен: впиши туда как можно больше своих затрат, и не беспокойся об издержках. И мы оказались как раз в этих ножницах — между затратным механизмом и рыночным. Транспортники и энергетики просто душат производственников вроде нас, находящихся в 'медвежьих
углах' и потребляющих много энергии. Причем, в свои издержки они включают большую, опережающую зарплату, любые расходы, вплоть до того, чтобы в столовой бесплатно питаться или что еще, пишут все, что Бог на душу положит."
По данным Госкомстата, в марте средняя зарплата по промышленности составила 175,3 тыс. рублей, что на 14% больше, чем в феврале; в электроэнергетике — 388,6 тыс. рублей, месячный прирост — 19%. Средняя зарплата на "Амурскбумпроме" сейчас 175 тыс. рублей. Билет от Амурска до Москвы стоит 416 тыс. рублей.
Вполне узнаваемые жалобы директора приобретают некую дополнительную остроту из-за той самой "почти своей" ТЭЦ, которая рядом стоит. "Если взять затраты нашей ТЭЦ, — продолжает Геннадий Трегубов, — то они в разумных пределах, себестоимость электроэнергии и тепловой энергии позволила бы хорошо работать. Но энергетики сказали нам так: мол, эта ТЭЦ находится в составе 'Хабэнерго', а в него входят убыточные станции — раз, теплоснабжающие организации — два, и так далее. ЛЭПы протянуты по всему краю. И вот, хотя мы находимся рядом (транспортировки-то и нет никакой), в себестоимость энергии включаются уже все затраты по краю. А я думаю так: дай нам работать с нашей ТЭЦ, которая строилась для нашего же комбината, которая рентабельна, а если есть где-то в крае нерентабельная ТЭЦ, значит надо там, в этой точке и принимать меры. Сейчас наше предприятие просто душат. А ведь производство вискозной целлюлозы это не хухры-мухры, а, не побоюсь этого слова, национальная гордость, в не меньшей степени, чем, скажем, тот же автозавод или космос."
Резоны краевой администрации понять проще простого: надо же на кого-то повесить действительно немалые расходы по энергообеспечению региона! Кто, скажем, будет платить за население? Г-н Трегубов рассказывает: "Если для нас сегодня установлено 38 тысяч рублей одна гигакалория, то населению — 100 рублей. Разница громадная. Есть указ президента, есть сентябрьское постановление еще 1992 года, в котором написано, что населению должны делать дотации. А получается, что затраты перевалили на промышленные предприятия. Меня вот критиковали: мол, я предлагаю перевалить затраты на население. Да нет же! Я предлагал населению дотации давать государственные. Почему дотация должна идти с предприятия?"
Вопрос это, понятно, риторический: именно потому, что так проще. То, что изыскивая средства таким образом, администрация на глазах дорубает суки, на которых держится хозяйство региона, в расчет не принимается. ("А то, что придется потом платить, так это ж — пойми! — потом..." — А. Галич.) Геннадий Трегубов считает такое положение недопустимым: "Эту дотацию автоматически перевалили на нас, на предприятия, потребляющие много энергии. А должна она идти через налоговую систему, через экономику. Пусть государство возьмет дотации с прибыли, которую зарабатывают все предприятия. Хорошо работает, платит налоги — плати на здоровье. Плохо работает — закрывай, объявляй банкротом."
Скандальный компонент
Ситуацию после лета 1992 года директор описывает так: "все равно пробуем работать". Но хвост неплатежей растет, что уже привело к серьезнейшим "организационным" осложнениям. В августе 1993 года администрация Хабаровского края прислала на комбинат громадную комиссию по проверке финансового состояния, которая работала чуть ли не полгода, никакого криминала не нашла, но в итоговую справку включила слова о "грубых нарушениях" со стороны администрации комбината. Г-н Трегубов полагает, что и приезд комиссии, и ее решение инспирированы энергетиками, а конкретнее — краевой энергетической комиссией, возглавляемой г-ном Матвеевым. Не будем вдаваться в подробности взаимных претензий комбината и комиссии, но похоже, что директор прав: ничего особенного массированная проверка не нашла — ведь с тех пор комбинат "проверяли все валютные отделы, финансовые отделы, прокуратура, контрольные управления, налоговая полиция". И почему-то грубых нарушений не обнаружили.
"Кстати, меня о комиссии не предупредили и с выводами не ознакомили. Просто собрали народ и сказали: он плохой директор, грязи налили перед коллективом. Я сказал председателю комиссии: я вам что, лично что-то сделал? И подчиненные мои тоже сказали пару ласковых... А справку их я увидел только в Москве — глава администрации Виктор Ишаев направил в Госкомпром письмо, что директор не справляется со своими обязанностями и просил рассмотреть вопрос о его соответствии..."
Глава Госкомпрома Игорь Шурчков спустил письмо в Рослеспром, а тот, в свою очередь, направил в Амурск начальника отдела целлюлозно-бумажной и лесохимической промышленности Бориса Горидько. "Борис Михайлович приехал, разобрался, поехали мы с ним к Матвееву. Горидько ему говорит: ну как в такой обстановке работать, это же невозможно физически. Давайте, вы тут примите по энергоресурсам меры, а мы по финансовой поддержке. Все махнули головами. Я начал дальше пробовать работать. А тут — очередное повышение тарифов! Было 9 тысяч, потом 24 тысячи рублей, и сразу после этого — 38 тысяч. Причем сделано опять все красиво: 17 января заседает краевая энергетическая комиссия, 27 января до нас доводят, что ... с 1 января тарифы увеличены — а у меня уже продукция в это время по договорам! Цену-то я согласовываю не час и не два. И у меня убытки повалили со страшной силой... Когда я уезжал в Москву, мне пришла телеграмма, что тепло с 16 мая дорожает до 54 тысяч, а энергия — до 116 тысяч рублей. Железнодорожные тарифы — на 25%. Я сегодня звонил и узнал, что тепло вернули до 38 тысяч, а энергию так и оставили 116 тысяч."
Как сообщили корреспонденту Ъ в департаменте экономики РАО "ЕЭС России", специально по "Хабэнерго" было выпущено постановление правительства (#1260 от 4.12.93 г.), согласно которому электроэнергия должна поставляться конечному
потребителю не дороже 51 руб./кВт; разницу с расчетным тарифом ежеквартально покрывает Минфин. Постановление это никем не отменено.
К осени прошлого года первый тур борьбы администрации с директором как-то сошел на нет, но особой радости это "Амурскбумпрому" не принесло. Г-н Трегубов рассказывает дальше: "Я все-таки пробовал выкарабкиваться, но постоянные 'отключки' страшно разваливают все дела, мы простояли весь февраль. Да, мы не платили вовремя, но ведь тут причины есть и никуда не денешься. Ведь для того чтобы заплатить, надо продать, а чтобы продать, надо произвести, а для этого, в свою очередь, нужна электроэнергия — какой-то замкнутый круг получается... Доехали до марта. В марте у нас была конференция трудового коллектива. Я обрисовал людям ситуацию и потом коллектив попросил: давайте соберем еще собрание, на которое пригласим представителя администрации Хабаровского края и местной администрации. И приехал представитель президента Кондрат Михайлович Евтушенко."
"Я выступил и сказал: для того чтобы комбинат вышел из трудного финансового положения, необходимо решить в первую очередь вопрос с тарифами на транспорт, на энергию, потом изыскать способ пополнения оборотных средств, но это уже не так важно. А дальше Кондрат Михайлович говорит рабочим: мол, ваш директор ни хрена в экономике не понимает, начал на меня всякое наговаривать. Дескать, не перестроился мужик. Народ его спрашивает: а как вы себе представляете наши перспективы, что делать-то надо? Тут-то он дал маху и сказал, что приехал к нам, чтобы нас послушать. Естественно, народ его не понял — и попер на него со страшной силой. Он очень обиделся. Когда уезжал, сказал мне в сердцах: я тебя заменю, так и знай... Сейчас вот написал письмо на имя Черномырдина, его подписал и Ишаев (глава краевой администрации. — Ъ). Я с ним встречался, он говорит: ты не способен и прочее. Я отвечаю: если не способен, дайте знать, кому дела сдавать. Но они меня снять не могут. Рослеспром может снять, но не знает, кого вместо меня поставить, да и не хочет, но, тем не менее, Евтушенко и Ишаев туда пишут."
"Письмо их я читал, много чего понаписали. Там сказано, что на комбинате плохое экономическое положение, нарушения финансовой дисциплины, падает производство, а директор предприятия проявляет элементы безысходности, настраивает коллектив против правительства, администрации Хабаровского края, допускает негативные высказывания в адрес правительства... Короче, диссидент и крамольник. И что этого директора надо заменить. Меня сюда вызвали в связи с этим. Я и собирался приехать в конце мая, потому что вопросы по выживанию предприятия решать все равно надо. Сейчас занимаюсь составлением плана мероприятий. Снимать не собираются."
Прогноз на будущее
На ближайшие перспективы "Амурскбумпрома" его директор смотрит довольно мрачно, но не оставляет и надежды.
"Платить нам сегодня нечем, — говорит г-н Трегубов. — Если экономическая ситуация в стране не изменится, то все, крах... Нужен льготный кредит с отсрочкой по платежам на два года. Мне нужно при нынешнем уровне инфляции 70 миллиардов кредита с процентом хотя бы не выше 100, тогда я выйду из положения. В противном случае люди разойдутся; уже сейчас народ уходит на огород, на рыбалку, мол, 'если предприятие заработает, я приду'. Оборудование, простояв еще месяц--два, превратится в груду металлолома, потом его уже не пустишь. И охране ведь тоже надо платить. Я на Сосковца пытаюсь выйти. Он должен помочь."
"А когда приеду, скажу Ишаеву: давай искать конструктивный вариант, налоги-то мы стараемся платить."
Конструктивный вариант найти можно. Надежды директора основаны на том, что свое производство энергии выгодно, те комбинаты, которые имеют свое производство, еще как-то выживают. А на комбинате есть свои технологические котлы.
"Сейчас мы занимаемся их реконструкцией, чтобы можно было сжигать отходы, для этого надо 5 миллионов долларов. Я бы тогда работал на своей энергии. Я предлагаю один котел переделать на универсальные виды топлива. Он бы делал пар, а пар — на турбины. Я бы сам покупал уголь, на меня бы не ложился НДС (20%). Поэтому я отвечу на ваш вопрос по поводу прогноза так. С 70 миллиардами рублей я запускаюсь и начинаю выпускать вискозу. У меня уже есть контракт на реконструкцию этого котла с финской фирмой, они обещают сделать его за девять месяцев. А расплачиваться буду вискозой — финны просят за его ремонт 10 тысяч тонн. С картоном решим немного позже, после раскрутки с вискозой. Главное: я бы получил деньги, и процесс бы, как говорят, пошел. Это все реально. У меня есть программа."
Естественно, наш корреспондент не удержался от модного вопроса: а иностранные инвесторы вами интересуются? И ответ был таков:
"Инвесторы у нас есть, это одна американская строительная инвестиционная компания. Мы вместе с ними работали, программа реконструкции предприятия у нас разработана до 2000 года. Мы должны, освоив первоначальные вложения (38 миллионов долларов), довести оборудование до выпуска 300 тонн в сутки — это первая стадия. Прибавку мы пускаем в прибыль, прибыль — в производство, и на основе реинвестиций мы идем по той программе. Помешало то, что мы не умещаемся в себестоимость 350 долларов за тонну. Мы сравнивали с аналогичными зарубежными предприятиями, оказывается, мы не больше энергии сжигаем. Но мировая цена на энергоресурсы в четыре раза ниже, чем у нас. По нашим ценам американцы не хотят работать! Но мы продолжаем с ними контакты по этой теме."
Маленький довесок
К сожалению, рассказанная нами история "Амурскбумпрома" не уникальна. Предоставим еще раз слово Геннадию Трегубову: "Кстати, в этом письме они настучали не только на меня, но и на директора завода в Комсомольске-на-Амуре, который Су-27 выпускает. Мол, тоже не перестроился. Но он-то на них сразу положил с прибором... (С альтиметром, вероятно. — Ъ.)"
АЛЕКСАНДР Ъ-ПРИВАЛОВ, АНДРЕЙ Ъ-ЧЕРНАКОВ