Злые языки говорят, что в Норвегии в каждом виде искусства по одному гению: в литературе — Ибсен, в музыке — Григ, в живописи — Мунк. Конечно, это не так — это просто те, кто совсем уж на слуху. Но, даже если бы их было у Норвегии действительно только трое, этого более чем достаточно. Нормальной европейской окраине в XIX веке было положено иметь хотя бы одного крупного деятеля искусств, а целых три выводили страну своего рождения почти что на художественную передовую. Это был век осознания собственной национальности для десятков "малых" (в представлении культурных столиц XIX века) народов Европы, восстановления и сочинения собственной истории, конструирования собственного искусства. С последним, правда, все было не так-то просто. Искусство в Европе в те времена было общим и различалось не столько по графе "национальность", сколько по территориальному признаку: кого-то притягивал Париж, а кого-то Мюнхен или Берлин. Галльское чувство формы и германский мир темных фантазий были в этой системе координат куда более точными ориентирами для притяжения провинциалов из разных углов Европы, чем их собственная культурная плоть и кровь.
