Моя мама, мой отец и мой отчим — одноклассники. Мама была самая красивая девочка в классе, в нее все были влюблены. И эти два мальчика, значит, тоже. Отца настоящего я видел в жизни дважды: когда я его нашел, лет в 30, наверное, и второй раз в гробу. Он был фронтовик, служил в разведке, потом в СМЕРШе, после войны сильно пил. Мама с ним рассталась из-за этого и всю жизнь боялась, что я стану алкоголиком. Я вообще человек малопьющий, но в юности мы жили в провинции, до университета я работал на заводе, и алкоголь всегда был как-то рядом. Отсюда, конечно, источник постоянного напряжения в семье. Так вот, мама с отцом развелась и вышла замуж за другого одноклассника, который был в нее влюблен. То, что я никогда не видел родного отца,— это была ее инициатива: я ношу отчество и фамилию отчима. То, что мой отец неродной, мне добрые люди сказали лет в 12: я не поверил, но сомнение закралось. А потом провел расследование с фотографиями и документами и лет в 16 понял, что так и есть. Но меня это вообще не травмировало, я был занят в то время совершенно другими вещами. Вообще-то я человек, настроенный не на себя, а на мир в целом. Не то чтобы откровенный экстраверт, но мне кажется, что мы полнее самовыражаемся, растворяясь в мире, чем противопоставляя себя ему. Видимо, это связано с моим интересом к восточным религиям, к буддизму. И со слабой фиксацией собственной индивидуальности. То есть как фигура, как личность я себя не особенно интересовал — больше как инструмент познания мира. И тот факт, что отец неродной, был для меня не очень важен. Отец вообще на меня оказал не самое сильное влияние, хотя это был замечательный человек — такой абсолютно бескорыстный тип советского технического интеллигента, целиком занятого своим делом. Работал начальником ствольного цеха на пушечном заводе, потом делал ракеты. Его никогда никуда не выпускали из-за секретности, да он и не хотел. Мама была красавицей, в юности занималась балетом и лет, наверное, до 60 ей со спины говорили "девушка", чем она очень гордилась. Своей энергией заполняла вокруг себя все пространство. Она была детским глазным врачом, в 1943 году попала на фронт. Писала стихи и даже на фронт возила томик Блока. Дальше Блока и Есенина, правда, в своих поэтических пристрастиях не продвинулась, но в то же время у нее был вкус — она понимала, где хорошая книжка, где плохая, хотя объяснить ничего не могла. Моя любовь к литературе — от нее.
Фото: Анна Бердичевская
