Блестящий фильм Григория Аронова о том, как в начале блокады ленинградские подростки — поэт Степка (Володя Лелетко), жиганистый татарчонок Васька Кожух (Игорь Урумбеков) и правильный Мишка (Саша Григорьев) — ловят "ракетчиков", сигнализирующих немецким бомбардировщикам. Руководит ими этакий "идеальный батя" — майор НКВД Иван Васильевич. Это последняя роль-подвиг Павла Луспекаева: майор ходит с тростью не по вине "бандитской пули" — просто Луспекаев играл с ампутированными ногами. Вроде бы и детское кино, но саспенс морозит по-взрослому. Старик Хичкок позавидовал бы сцене обыска у милейшего часовщика Воронова: чекисты останавливают одни за другими бесчисленные ходики в его квартире, чтобы обнаружить тайник со взрывными устройствами. Камеры Хичкока достойна и шпионская фауна: от однорукого орденоносца "дяди Пети" — кадрового разведчика Пауля Рихтера (Алексей Михайлов) — до ворчуна-шофера Семена Семеныча и блатного денди Жорки-Брюнета. Хотя, казалось бы, экранизация популярных повестей Германа Матвеева — не бином Ньютона, для съемок перекрывались центральные улицы Ленинграда: военный фон был важен Аронову не меньше, чем безупречный криминальный ритм и диалоги, не уступающие словесным дуэлям из "Места встречи". Но вот сам сюжет: соблазнительно уличить Матвеева — Аронова — Луспекаева в поддержании крепкого градуса шпиономании. Бывают, однако, странные сближения. Иван Васильевич — родной брат Косталмеда ("Не шали!"), сыгранного Луспекаевым в "Республике ШКИД" (1966) Геннадия Полоки по роману Л. Пантелеева (Алексей Еремеев) и Григория Белых. Белых погиб (1938) в тюрьме, Пантелеев во время блокады чудом избежал ареста, был лишен карточек; в июле 1942 году его спас Фадеев, вывез на самолете. В Ленинград он вернулся в январе 1944 года. Тогда-то и повстречал чекиста, рассказавшего, что "диверсионно-шпионская служба немцев в Ленинграде была создана очень задолго до войны. 1937/38 годы не коснулись ее совершенно". "Ракетчиков вербовали из разных слоев населения. Были случаи, когда за пару плиток шоколада покупали даже мальчишек-ремесленников. Его дело — выпустить из ракетницы пять-шесть ракет — с чердака или форточки — и драл!" Запись о встрече опубликована в 2008 году: в СССР ее цензурировали. Пантелеев, "зная способности некоторых наших органов измышлять, фабриковать в неограниченном количестве японо-германских и прочих шпионов может быть, и усомнился бы в достоверности этих рассказов, если бы не жил сам в Ленинграде в 1941-42 годах". "Никогда не забуду первую бомбежку. Дело было вечером, я дежурил в это время на крыше забухали на окраинах зенитки, и вдруг весь город осветился и расцветился ракетами. — Что это? — спросил я у своего напарника-управхоза Михаила Арсеньевича.— Зачем эта иллюминация? — Какая иллюминация?! Ракеты пускают, сволочи!.. Этих ракет было бесчисленное множество. Думаю, несколько сотен. И вспыхивали они не беспорядочно, не где попало, а в какой-то системе, по очень точному и выверенному расчету. Почти одновременно, на близком расстоянии (приблизительно ширина улицы) взлетают навстречу одна другой две ракеты. Их след образует дугу, напоминающую крокетные воротца. Через секунду — севернее, западнее или восточнее — вспыхивают другие воротца, через секунду еще одни. И цепь эта тянется в одном направлении, образуя указующую стрелу, направленную на какой-нибудь определенный объект". Так что фильм реальности еще и проигрывает.
