Так вышло, что у ар-деко нет границ: трудно отделить чистые проявления стиля от нечистых, потому что стиль этот эклектичен — все время посматривает назад, на другие эпохи, двигаясь вперед. Стилистически иллюстрации Обри Бердслея к "Саломее" Уайльда (конец XIX века) очень близки "Фобиям" американского графика Джона Вассоса (1930-е), а модерновую мебель Эктора Гимара не отличишь от столиков Арман-Альбера Рато. Это и понятно — возникнув после Первой мировой, ар-деко стало воплощением мечты о возвращении в "прекрасную эпоху", когда почти вся Европа наслаждалась невероятным подъемом промышленности и благосостояния. Развитие коммуникаций казалось шансом планеты на вечный мир — в доступности самых отдаленных уголков и средствах связи видели гарантию рациональности, идеальную систему сдержек и противовесов. Эта буржуазная цивилизация, основанная на экономике и скорости, сначала заполучила букет внутренних врагов, от теоретиков классовой борьбы до мистиков и декадентов, а затем перенесла мощный удар от немецкого милитаризма. Послевоенное время проходило под знаком возвращения к нормальности, а мастера ар-деко тщательно выполняли общественный заказ на красоту.
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
