Стоило конгрессмену Ричарду Никсону возмутиться отсутствием антикоммунистических фильмов, Голливуд взял под козырек. Отныне на экране комиссарши подпольных курсов диамата забивали насмерть непонятливых студентов ("Красная угроза", 1949). Орды диких калмыков оккупировали США ("Вторжение в США", 1952). Родители-патриоты стучали на детей ("Мой сын Джо", 1952), а жены на мужей ("Конспиратор", 1950). Господь Бог в прямом эфире призывал русских к восстанию ("Красная планета Марс", 1952). Даже на этом фоне сценарий "Большого Джима" заставил взвыть от ужаса шефа аналитического отдела студии "Уорнер": герои нарушали все писаные и неписаные законы, избивали свидетелей, "вели себя как ублюдки". Вызвал у него сомнения и образ психиатра-алкоголика, пытавшегося отторгнуть от США Гавайи (посредством всеобщей забастовки вкупе с распространением смертоносного вируса) и похвалявшегося дружбой с "Джо Сталиным". Студия царственно проигнорировала возражения: "Большой Джим" остался в истории как единственный фильм во славу следователей…
