«Французы — скупцы и скупердяи!» — скажут вам Мольер и Бальзак. «Как бы не так!» — возразят семьи Арно и Пино. Когда Нотр-Дам еще тлел, крупнейшие французские меценаты уже начали сбор пожертвований на его восстановление. Планку задали тяжеловесы люкса: Франсуа-Анри Пино (Kering Luxury Goods) выделил €100 млн, Бернар Арно (LVMH) держал достойный ответ — €200 млн. За ними потянулись соседи по списку CAC 40. От L’Oreal в лице наследницы косметического бренда Франсуазы Беттанкур-Майерс — еще €200 млн, еще €100 млн — от Total. Так за несколько дней собрали колоссальную сумму €1 млрд, хотя, по оценкам экспертов, на реставрацию хватит и €600 млн — то есть тех денег, которые выделил крупный бизнес. Миф о прижимистости французов, которому веков не меньше, чем Нотр-Даму, похоже, сгорел вместе с дубовыми балками его крыши. Во всяком случае, у французских меценатов, поддерживающих культуру и историческое наследие, теперь точно репутация самых щедрых в мире. Для мира это, возможно, стало новостью, но во Франции это результат многолетней и последовательной государственной политики по сближению бизнеса и культуры. Одним из ее идеологов в 80-х годах стал министр культуры Жак Ланг. Да, у него был большой госбюджет, но он и много собирал с компаний, потому что был уверен — и убедил в этом всех вокруг,— что ничто так не красит бизнес, как меценатство.
