19 февраля архитектор Максим Атаянц представил на совете по сохранению культурного наследия при правительстве Санкт-Петербурга доработанную архитектурную концепцию судебного квартала, в котором разместится комплекс зданий объединенного Верховного суда (ВС) и судебного департамента при ВС. Новая версия проекта, на который планируется потратить 65 млрд руб., и мнения экспертов — в спецпроекте «Ъ».
Фото: Ъ
Фото: Ъ
Фото: Ъ
Фото: Ъ
Фото: Ъ
Фото: Ъ
Фото: Ъ
Фото: Ъ
Судебный квартал, куда должны переехать из Москвы 170 судей объединенного Верховного суда, появится рядом со стрелкой Васильевского острова и Петропавловской крепостью. Использовать территорию именно для этих целей в ноябре 14 ноября 2012 года предложил Владимир Путин. Проект судебного квартала Максима Атаянца был выбран в конце октября 2013 года жюри закрытого конкурса, организованного управлением делами президента. Однако в момент подведения итогов концепция застройки была существенно изменена — в частности, отказались от строительства жилья для судей ради устройства городского сада. Пока совет по сохранению культурного наследия при правительстве Санкт-Петербурга обсуждает доработанную концепцию Максима Атаянца, в интервью «Ъ» эксперты в области архитектуры сомневаются, что жюри конкурса сделало правильный выбор.
«Я не поборник ни одного проекта нынешнего конкурса»
Директор Санкт-Петербургского филиала НИИ теории и истории архитектуры и градостроительства РААСН Борис Кириков
Это место давно притянуло к себе неоклассику, и классицистическая ориентация здесь тем более уместна из-за соседства ампирного ансамбля Биржи. Как и большинству петербуржцев, мне не импонировало бы появление здесь так называемой современной архитектуры — с наклонными стенами, новой тектоникой, остекленными объемами. А откровенно ретроспективный проект Максима Атаянца, вероятно, был выбран потому, что у него классика наиболее узнаваемая, близкая реальным традициям русского ампира. Ведь радость узнавания всегда превыше радости открытия, доступной лишь узкому кругу творческих людей.
Я не поборник ни одного проекта нынешнего конкурса, но ничего противоестественного для Санкт-Петербурга в размещении судебного квартала в этом месте и ретроспективном заимствовании для его архитектурного решения не вижу. Насколько это хорошо или плохо, будет зависеть от реального масштаба спроектированных зданий, их высоты и расстояния от берега Малой Невы.
Формы неоклассицизма были опробованы здесь еще в 1910 годах. Территория к этому времени оставалась в основном незастроенной, там был древесный питомник, и только на берегу — складские сооружения с главным зданием Тучковым Буяном, потом появился краснокирпичный Казенный винный склад (охранялся как памятник архитектуры до середины прошлого десятилетия, снесен ВТБ.— «Ъ»). Само место долгое время сохраняло характер раннего Петербурга с мелкими островками и многочисленными протоками. К концу ХIХ века они были засыпаны, и накануне Первой мировой войны был проведен конкурс на застройку образовавшейся территории: это пространство стало мыслиться как новый петербургский форум: там должен был появиться общественно-культурный центр и в том числе Музей старого Петербурга. Это было время торжества петербургской неоклассики, которая в противовес чужеродному для России модерну считалась программой петербургского возрождения и возвращения к собственным традициям. Наиболее знаменитый участник конкурса Иван Фомин создал эталоны петербургского ретроспективизма: особняк сенатора Половцова на Каменном острове (ныне — Дом приемов управделами президента.— «Ъ») и дом князя Абамелек-Лазарева на набережной Мойки, 23.
В 1914 году, после того как российские футболисты слабо выступили на Олимпиаде в Стокгольме и началось развитие спорта, архитекторы Владимир Покровский и Иероним Китнер спроектировали для этой территории Олимпийский стадион в неорусском стиле (на этом месте будет построено здание Верховного суда.— «Ъ»). Он должен был символизировать нашу былинную мощь, удаль и силу. После 1917 года для той же территории проводился конкурс на проект районных терм, чье название намекает на связь с античностью. Проектировались они в гипермонументальных классицистических формах. В конкурсе участвовали будущие лидеры ленинградской архитектуры 1930-х годов, победил Ной Троцкий.
Проект Атаянца вряд ли можно назвать прямым цитированием. У пропилеев Смольного, к примеру, пять колонн вместо классического четного числа, а в проекте Атаянца — по четыре колонны, скорее это цитата из московского парка Победы, но там пропилеи более легкие. Cкорее он всего лишь использует в своем проекте традиционные формы пропилеев. Ну и что?
У нас есть дом Вавельберга, на Невском проспекте, 7/9, построенный архитектором Марианом Перетятковичем. Там соотношение нижней и верхней частей как у палаццо Дожей в Венеции, угловой фасад напоминает банк Святого Духа в Риме, и дальше сплошные цитаты. Русский торгово-промышленный банк на Большой Морской, 15 того же архитектора — это тема палаццо Тьене в Виченце. Иван Фомин для особняка Половцова взял тему дворца Разумовского в Москве. А когда он строил дом Абамелек-Лазарева на Мойке, 23, явно имел в виду палаццо Вальмарана в Виченце архитектора Андреа Паладио. Архитектор Мариан Лялевич в доме Мертенса на Невском проспекте, 21, использовал композицию трех арок, которую взял из итальянских вилл эпохи Возрождения. Все это примеры ретроспективизма, или стилизаторства, столетней давности, затем мы наблюдали это в 1930–1950-е годы, теперь тот же подход повторяется.
«Особенно сомнительным и нарочитым мне кажется вид с Невы»
Доктор архитектуры, член правления Санкт-Петербургского отделения Союза архитекторов РФ Маргарита Штиглиц
Я против прямого цитирования в архитектуре, но если уж цитировать, то с постмодернистской иронией. А делать это на полном серьезе, как в проекте Максима Атаянца, на мой взгляд, в наше время неуместно. Особенно сомнительным и нарочитым мне кажется вид с Невы и стрелки Васильевского острова. И если уж выбирать из представленных на конкурсе проектов, то не такой жесткий — наиболее приемлемой для этого места была работа Юрия Земцова.
Сожалею об утрате замечательного краснокирпичного здания Казенного винного склада с башенкой архитектора Роберта Марфельда, построенного в конце ХIХ века, а также нескольких старинных амбаров ХVIII века (снесены ВТБ в 2012 году.— «Ъ»). Эти здания, архитектура которых характерна для Санкт-Петербурга, хранили не только память места, но и могли бы открыть больше возможностей для наших зодчих для создания многомерной архитектурной среды.
