В субботу завершается 74-й Венецианский фестиваль. Его предварительные итоги подводит Андрей Плахов.
Фото: Reuters / Alessandro Bianchi
Фото: Reuters / Alessandro Bianchi
Фото: Reuters / Alessandro Bianchi
Фото: Reuters / Alessandro Bianchi
Фото: Reuters / Alessandro Bianchi
Фото: Reuters / Alessandro Bianchi
Фото: Reuters / Alessandro Bianchi
Фото: Reuters / Alessandro Bianchi
Фото: Reuters / Alessandro Bianchi
Фото: Reuters / Alessandro Bianchi
Фото: Reuters / Alessandro Bianchi
Фото: Reuters / Alessandro Bianchi
Фото: Reuters / Alessandro Bianchi
Фото: Reuters / Alessandro Bianchi
Фото: Reuters / Alessandro Bianchi
Фото: Reuters / Alessandro Bianchi
Лидеры фестиваля определились еще в первой половине: это «Форма воды» Гильермо дель Торо и всеобщий фаворит фильм «Три рекламных щита на границе Эббинга, Миссури» Мартина Макдоны. Конкуренцию им в борьбе за призы может составить документальный шедевр Фредерика Вайсмана «Ex libris: Нью-Йоркская публичная библиотека». Роль обязательного для крупного фестиваля фильма-скандала взял на себя опус Даррена Аронофски «Мама!»: он вызвал саркастические реакции, но обрел и приверженцев, выискивающих глубокий смысл на мелких местах.
Последние дни фестиваля показали спад конкурсного напряжения. Хотя и ближе к финалу были достойные работы: венецианская программа в этом году качественная и осмысленная. «Прекрасная страна» Уорвика Торнтона открывает новую историческую площадку для вестерна: это Австралия 1920-х годов, где силы добра и зла, представленные хорошими и плохими колонизаторами, сталкиваются в отношении к коренному населению континента. Герой-абориген, защищаясь, убивает отъявленного расиста и негодяя и далее вынужден испытать на себе несовершенство механизма правосудия (сюжет построен на реальных событиях).
Фильм «Ангелы носят белое» китаянки Вивиан Цюй тоже повествует о правосудии в кавычках — только в современном Китае. Две школьницы по собственной глупости становятся жертвами высокопоставленного педофила, следователи его вычисляют, но скандал ухитряются замять с помощью коррумпированных врачей и юристов. Третья юная героиня, сбежав из дому, живет на нелегальном положении и служит уборщицей в отеле, она пытается заработать на документы шантажом и проституцией, но в итоге все же выбирает более тернистый честный путь. Эта картина вполне может претендовать на внимание жюри, особенно если учесть, что его возглавляет Аннетт Бенинг, которой должен быть близок феминистский акцент.
И, наконец, под занавес фестиваля показали прямо-таки волшебный фильм — «Мектуб, моя любовь. Песнь первая» Абделлатифа Кешиша. От этого режиссера после победившей в Канне «Жизни Адели» ждали многого — и дождались, не только не разочаровавшись, но испытав прилив неподдельного энтузиазма. Новая картина начинается со столь же жаркой и откровенной сцены, как в «Адели», только гетеросексуальной. Офелия — дочь фермера — отдается любви к местному ловеласу Тони, а его кузен Амин, влюбленный в Офелию, наблюдает за ними в окошко. Затем на протяжении трех часов мы будем свидетелями того, как эти трое и еще несколько присоединившихся к ним молодых людей проводят летние дни между пляжем, рестораном (его содержит семья Тони) и дискотекой. Мелкие интрижки и обуревающие героев большие чувства, ревность и предательство, поиски идеала — все это разыгрывается на фоне средиземноморской деревни Сет, преимущественно в среде переселенцев из Туниса, а одним из ключевых эпизодов становятся роды овцы в хлеву, показанные любовно и в деталях. Действие происходит в 1994-м, а в образе Амина, юного сценариста и фотографа, мечтающего о парижской карьере, мы легко опознаем самого Кешиша.
Потомок тунисских иммигрантов, он стал частью французской культуры, обогатив ее суховатый рациональный код чувственными тонами, восходящими к арабским сказкам. Его картины (вспомним «Кускус и барабульку», премьера которой тоже прошла в свое время в Венеции) развиваются медленно и заметно превышают принятые нормы кинометража. На экране люди едят, пьют, танцуют, болтают, занимаются любовью почти в реальном времени. Не происходит решительно ничего особенного, а если и происходит, то таких событий всего два-три на фильм, и показаны они бегло, скороговоркой, только обозначены. Но оторваться от экрана невозможно: легкость движения камеры и темперамент постановщика, существующего в едином эмоциональном порыве со своими героями, завораживает.
Кульминационная сцена «Мектуба» разыгрывается на дискотеке: движущиеся в танце бедра, животы и попы напоминают о гаремах из «Тысячи и одной ночи». Офелию играет Офелия Бау, похожая на юную Клаудию Кардинале (уроженку Туниса), и в то же время она напоминает Сильвану Мангано в шортах, исполняющую свой зажигательный рок-н-ролл в «Горьком рисе». А в роли второго плана выступает Авсиа Эрзи, в свое время открытая Кешишем и ныне ставшая звездой французского кино.
1994-й по Кешишу — это образ утраченного рая, счастливой эпохи, когда воздух не был отравлен ксенофобией и в каждом арабе не подозревали террориста. Это мультикультурный космополитический мир со свободными нравами и бисексуальностью; мир, охотно принимающий пришельцев, в том числе девушек из России, отправившихся на средиземноморские гастроли. А вынесенный в заглавие Мектуб — это исламский фатум, рок, судьба, предначертание, он подспудно руководит движениями героев и ведет их по хаотичной жизни.