"Мы настроены на улучшение отношений с Россией"

Министр обороны Грузии Ираклий Аласания рассказал Ольге Алленовой, изменился ли в стране внешнеполитический курс после смены власти и примут ли Грузию в НАТО в 2014 году.

Когда оппозиционная коалиция "Грузинская мечта" победила на парламентских выборах в прошлом году, у значительной части общества были опасения, что страна сменит внешнеполитический курс. Что-то действительно изменилось?

Вектор наш не изменился, внешняя политика Грузии остается той же самой, это выбор нашего народа. Грузия становится частью Европы, евроатлантических структур. В июне у нас была с визитом североатлантическая делегация во главе с генсеком НАТО. Уже там многие вопросы были прояснены. Но в то же самое время у нас есть прагматичные, реалистические подходы к нашим отношениям с Россией. Мы ожидаем, что возвратим на российский рынок нашу продукцию. Это очень важно для нашей экономики, но и не только для экономики. Я думаю, что та риторика, которая у нас была,— тяжелая, милитаристская риторика, уходит, и у нас будет больше возможностей наладить отношения с Россией. У нас, конечно, нет иллюзий, что Россия изменит так быстро отношение к нашей евроатлантической интеграции, к нашей территориальной целостности. Но мы думаем, что снижение враждебной риторики, снижение напряжения даст возможность продвигать какие-то переговорные процессы, например, в экономическом и гуманитарном отношении. Мы уже конкретно работаем над тем, чтобы у Грузии с Россией было сотрудничество в сфере контртерроризма. Потому что в наши общие интересы входит проведение Олимпиады в Сочи в безопасных условиях. Это еще раз подтверждает, что мы реально настроены на улучшение нашей региональной безопасности, в том числе на улучшение наших отношений с Россией. Но это никогда не будет за счет наших национальных интересов, в том числе и за счет оккупации нашей страны.

Грузинская сторона в Женеве заявляет, что со стороны Южной Осетии идет строительство границы в виде колючей проволоки. А оппозиция обвиняет власть в недостаточной жесткости и потере новых территорий.

Это не граница, это линия оккупации — на той стороне тоже Грузия. По нашим данным, пока угрозы военного противостояния и эскалации в этом районе нет, но мы внимательно наблюдаем за тем, что там происходит. Миссия мониторинга Евросоюза также изучает ситуацию на месте. Мы не понимаем действий России там, это не вписывается в тенденцию нормализации отношений, которая сейчас наблюдается между Россией и Грузией. Но мы понимаем, что реагировать силовыми методами — значит еще более усложнить ситуацию. Мы уже определились политически: мы сказали, что не будет силового решения этого конфликта.

Процесс интеграции Грузии в НАТО замедлился в последние годы, вам так не кажется? Это связано с тем, что Россия против?

Это известная политика России — противостояние продвижению НАТО в нашу сторону, но Грузия руководствуется своими национальными интересами. Это выбор грузинского народа, и это не подлежит никаким изменениям. Надо понимать, что членство Грузии в НАТО состоится не завтра, быстро это не произойдет. Но процесс сотрудничества между Грузией и НАТО сегодня очень динамичный, он дает возможность развивать нам свои институты, а взаимодействие наших военных и натовских военных — почти на том же уровне, что и внутри альянса. У нас есть свои политические амбиции, и мы, конечно, будем продвигать грузинские интересы. И рано или поздно Россия поймет, что Грузия, целостная, единая и стабильная, в российские интересы тоже входит.

А вы не думали о том, что через какое-то время граждане Грузии могут изменить свое отношение к НАТО и что пройдет новый референдум?

Я такого себе не представляю. Настроения в этом плане очень стабильные последние десять лет. Все социологические исследования показывают, что общественная поддержка североатлантической интеграции Грузии только растет. Просто наше общество считает, что так мы сможем лучше обеспечить безопасность наших интересов. Я не думаю, что в будущем что-то изменится. У нас есть чувство благодарности к нашим партнерам по альянсу: за последние 20 лет Грузия часто нуждалась в поддержке, и наши партнеры в США, в Германии, и в других странах НАТО всегда поддерживали ее.

А в чем заключалась помощь НАТО Грузии в 2008 году? Они ведь не смогли предотвратить потерю территорий.

У нас не было тогда и нет сейчас иллюзий, что НАТО будет воевать с Россией за Грузию. Но тогда наши финансовые институты нуждались в поддержке, и мы получили $4,5 млрд от США, а также помощь от ЕС. Это помогло нам стабилизировать экономику. Был мировой экономический кризис, но они все-таки нам помогли. Очень много ресурсов вкладывали и вкладывают наши партнеры по НАТО в безопасность и в оборону Грузии.

В 2012 году, после Чикагского саммита, Михаил Саакашвили заявил, что Грузию примут в НАТО в 2014-м.

Это нереалистично.

После теракта в провинции Гильменд, где погибли грузинские солдаты, в обществе выросли протестные настроения по отношению к афганской миссии Грузии. Прозвучали требования о скорейшем выводе войск оттуда. Что вообще дает эта миссия Грузии?

Эта миссия является обязательством, которое Грузия взяла на себя несколько лет назад, и как государство, которое свои обещания сдерживает, мы должны закончить эту миссию в 2014 году. Никаких изменений в формате миссии до 2014-го не будет. Что касается той трагедии в Гильменде: мы потеряли за один месяц десять человек — это для такой маленькой страны, как Грузия, страшная катастрофа, трагедия. На это не дает нам повода изменить формат нашего участия в регионе. Наоборот, мы с нашими партнерами сделали за последний месяц все возможное, чтобы безопасность наших солдат была гарантирована.

Что это нам дает? Взаимодействие, которое у нас есть там с натовскими военными, с американцами, британцами и другими, впечатляет. Они доверяют нашим солдатам так, как самим себе. Есть это доверие, и есть опыт, который мы там обрели, боевой опыт. Это серьезный шаг вперед для грузинских военных сил. Этот опыт солдаты и офицеры, вернувшись, передают здесь другим военным. Для нас это важно. Это важно и для наших солдат, для нашей армии. Это место, где они приобрели уверенность в себе. После нескольких военных кампаний, которые вели российские военные против грузинских вооруженных сил, эта уверенность очень важна. Грузинские вооруженные силы после миссии в Афганистане готовы участвовать в других важных операциях альянса. Уже скоро, в 2015 году, мы станем частью сил быстрого реагирования НАТО, это тоже будет большим опытом для нас. Мы уже начали переговоры с ЕС, и наши военные скоро будут частью европейских межнациональных операций.

Это будут военные или миротворческие операции?

Миротворческие. Операции по стабилизации ситуации. А что касается поддержки населения, то те эмоциональные высказывания, которые были сделаны после трагедии в Гильменде, конечно, легитимны: общество малочисленное, оно имеет право на такую реакцию.

Глава МИД России Сергей Лавров и другие политики заявляют, что в Грузии идет ремилитаризация, что это угрожает и российскому Кавказу. Зачем Грузии вооружаться, если она не собирается больше решать территориальные конфликты военным путем?

К сожалению, политическая риторика со стороны России пока не изменилась. Но мы ожидаем, что в будущем наши российские коллеги так же созреют политически, как и мы. Что касается милитаризации: никакой особенной милитаризации не идет. Наши военные силы сейчас в основном сконцентрированы на качестве, не на количестве. И на оборонных технологиях, конечно. По поводу этих оборонных технологий у нас есть серьезные переговоры с нашими партнерами. Еще раз я хочу акцентировать ваше внимание на том, что наше правительство во главе с премьером, да и президент год тому назад, неоднократно говорили и декларировали, что военного решения для деоккупации наших регионов нет. Это не рассматривается и не будет рассматриваться в будущем. Мы намерены решать проблемы деоккупации и наших отношений с абхазами и осетинами только политическим путем. Что касается военных сил, они должны быть силами сдерживания. У нас будут те оборонные технологии, которые будут сдерживать эскалацию.

После смены власти в Грузии возникло много комиссий, расследующих деятельность прежнего правительства. В Минобороны тоже работают комиссии. Каковы результаты их деятельности?

Уже возбуждены уголовные дела, идет расследование в прокуратуре. В частности, по факту хищения государственного имущества в больших размерах. И этот процесс пока не завершен. Кроме того, уже начала работать комиссия по исследованию военных операций, конфликтов, в которых грузинские вооруженные силы принимали участие. В том числе и во время событий августа 2008 года. Эта комиссия рассмотрит все детали, ход боевых действий, действия политиков и командиров. Задача — выяснить, почему наши военные не были готовы к конфронтации с российскими и другими военными силами? Почему мы не смогли эвакуировать наше население из Цхинвальского района? Почему наш резерв не сработал? Почему по военным вопросам принимали решение не военные, а политики? Военные изучают, как мы прошли через эти дни, какие ошибки допустили наши военные на тактическом уровне. Нам важно это понимать, чтобы в будущем такие ошибки не были допущены. Это станет частью нашей военной доктрины.