В то время как "Газпром" бьет антирекорды по поставкам газа в Европу и ищет новую стратегию работы в регионе, потребители все дальше дистанцируются от монополии. Не менее настороженно, впрочем, они относятся к попыткам властей ЕС консолидировать рынок в рамках энергосоюза. Свой вклад в ощущение взаимной неприязни вносят другие поставщики газа, которых Европа обычно называет альтернативой "Газпрому", например Алжир и Иран,— желанием продавать газ в ЕС они отнюдь не горят. За расширяющейся атмосферой отчуждения на энергорынке Европы наблюдал в ходе конференции в Берлине обозреватель "Ъ" ЮРИЙ БАРСУКОВ.
Фото: Александр Чиженок, Коммерсантъ / купить фото
Спустя три недели после того, как глава "Газпрома" Алексей Миллер в Берлине обрисовал новую европейскую стратегию компании (см. "Ъ" от 14 апреля), там же состоялась другая конференция. Накануне Дня Победы (который европейцы празднуют 8 мая) в восточный Берлин, заранее увешанный флагами антигитлеровской коалиции, по приглашению главы Мюнхенской конференции по безопасности Вольфганга Ишингера приехали заместитель главы Еврокомиссии Марош Шефчович, спецпредставитель Госдепартамента США по энергетике Амос Хокстайн, министры энергетики Азербайджана и Ирана Натиг Алиев и Бижан Намдар Зангане, а также внушительная украинская делегация.
От "Газпрома" не было никого, российскую сторону представлял глава комитета Госдумы по энергетике Иван Грачев, в общем, состав участников получился отчетливо антироссийским. Определенная ирония заключалась и в том, что для конференции выбрали здание бывшего госсовета ГДР: в когда-то самом западном европейском форпосте советской империи обсуждались планы, как покончить, по неофициальному определению одного из собеседников "Ъ", с "реликтом советской оккупации" — зависимостью Европы от российского газа.
Вслух подобные сентенции произносили лишь некоторые политики, но настроение представителей немецкого бизнеса весьма напоминало времена холодной войны. В выступлениях они старались избегать вообще какого-либо прямого упоминания России в контексте планов своих компаний (что было непросто, учитывая тему конференции). Неофициально собеседники "Ъ" признавались, что никаких планов по развитию бизнеса в РФ у них нет, скорее речь идет об уходе из страны. "Мы ведем бизнес с Россией, покупаем газ, и все это знают, но сейчас не стоит лишний раз говорить об этом вслух",— настаивал один из собеседников "Ъ".
Подобные разговоры стандартно заканчивались на мажорной ноте. Мол, рано или поздно отношения наладятся. Когда-нибудь. Нескоро.
Но и к действиям собственных властей европейский бизнес относится прохладно. Очередное описание Марошем Шефчовичем будущих выгод от энергосоюза ЕС (см. "Ъ" от 23 марта и 21 апреля) встретило очень аккуратную по форме, но жесткую критику бизнеса. Глава Федерации немецких промышленников Ульрих Грилло заметил, что либерализация энергорынка ЕС еще далека от завершения, выступил против государственного вмешательства в энергосектор, в том числе в форме субсидий для возобновляемых видов энергии, и сравнил идею энергосоюза со строительством тоннеля под Ла-Маншем, где от первой концепции до реализации прошло более ста лет.
Позиция немецких политиков по отношению к сохранению энергетических отношений с Россией колеблется от настороженной до откровенно враждебной. Глава внешнеполитического комитета Бундестага Норберт Реттген открыто заявил, что Германия заинтересована в "единой Европе" и трансатлантическом партнерстве в энергетике. "Мы должны осознавать свою ответственность (в контексте украинского кризиса.— "Ъ"), так как речь идет не только об Украине",— добавил он. "Если у кого-то в России остаются иллюзии, что немецкий бизнес будет сомневаться, выбирая между сотрудничеством с США и сотрудничеством с РФ, то пора от них отказаться",— сказал "Ъ" европейский дипломат.
В то же время внятной и единой политики по сокращению закупок российского газа в обозримом будущем у Европы по-прежнему нет. На конференции огласили тот же набор мер, о которых говорят последние 15 лет,— рост доли возобновляемых источников, повышение энергоэффективности и поставки из стран Ближнего Востока. Для иллюстрации реальности последнего варианта, на который очень рассчитывают политики (но не бизнес), на конференцию приехал министр нефти Ирана. Однако он прямо заявил, что свой газ страна собирается продавать в форме СПГ и Европе придется конкурировать за него с Азией. "Цены на европейском рынке не слишком привлекательны",— пояснил министр. С ним согласился и представитель Алжира, заметив, что европейцы в последние годы стараются переложить на поставщиков все риски, поэтому приоритетом для страны является развитие СПГ.
Относительно эффективности возобновляемых источников продолжается дискуссия как между разными странами ЕС, так и между политиками и бизнесом. Германия сделала зеленые источники центральным пунктом своей энергополитики (Energiewende), но представитель одной крупной немецкой энергокомпании в беседе с "Ъ" сравнил ее по уровню отдачи инвестиций с лунной программой NASA. На деле, как заметил Фридберт Пфлюгер из лондонского King`s College, Европе, скорее всего, придется в ближайшие годы увеличить закупки российского газа из-за сокращения собственной добычи.
Но если стратегия ЕС в отношении российского газа выглядит неясной, то стратегия самой России еще менее понятна. Иван Грачев, выступая на конференции, в очередной раз предложил применить к украинской газотранспортной системе принцип "трех ключей" — совместное управление трубой компаниями Украины, России и ЕС. Это выглядело довольно неожиданно, учитывая, что на Украине принят специальный закон, запрещающий компаниям из России участвовать в управлении украинской ГТС, а "Газпром" уже заявил, что собирается прекратить транзит через Украину к 2020 году. Вместо этого российская компания собирается построить обходной газопровод в ЕС, хотя европейские власти ясно дали понять, что не поддерживают проект и имеют возможности его заблокировать. Таким образом, дело идет к тому, что в 2020 году "Газпром" нарушит свои долгосрочные контракты, а европейцы останутся без газа, который им по-прежнему будет нужен. В середине апреля Алексей Миллер призвал европейцев к обсуждению новой модели взаимоотношений, но пока реальных попыток диалога нет ни с той, ни с другой стороны.